Три сестры. Диана

— Напомню, что твоя невеста это принцесса Амалия, а я ни разу не она, — сложила я руки на груди, стараясь не обращать внимания на то, что Александр раздет.

Нет, ну если его ничего не смущает, то почему меня это должно волновать?

— Я предупредил Амалию, что свадьбы не будет. По крайней мере, я точно не являюсь в часовню Первого рассвета. Она со мной согласилась, что и у неё есть дела поважнее. Ведь её отец объявил, что консорт должен ограждать её от чужого влияния и давления со стороны. А как я могу быть этим консортом, если в родстве с половиной герцогов и явно продвигаю свои интересы. — Пожал плечами Александр. — Я предложил ей рассмотреть кандидатуру Вепря. Отличный парень. А пока она будет думать, брачные клятвы в королевской часовне дадут лорд Карл Пембрук и леди Лидия, мать Дианы.

— Я ничего не понимаю, — призналась я.

— Так чего непонятного? Лорд с молодости влюблён в леди, леди совершила ошибку и была вынуждена выйти за другого. Сейчас леди и лорд свободны и наконец-то разобрались в делах прошлого. Почему бы им и не сочетаться браком? — прикинулся идиотом Александр.

— А император и твой отец тоже не увидят ничего непонятного, когда вместо принцессы и герцога в часовне появятся лорд Карл и леди Лидия? — спросила я.

— Анна, я не стану тебя обманывать. — Наконец-то решил быть серьёзнее Александр. — Императорская корона весьма заманчивый подарок от судьбы. И получают такой единицы в истории. И я думал, Анна. Я очень серьёзно думал. Я взвешивал за и против. И на одной чаше весов лежала корона и следующий император Мардариан по крови.

— А на другой? — спросила я, отчего-то замерев.

— Всего-то сердце почти герцога. — Усмехнулся Александр. — Это взвешенное, обдуманное решение. И я осознаю все риски. Но… Я не могу стать консортом.

— Почему? — затаила я дыхание.

— Потому что я встретил тебя. Знаешь, искатели редких и драгоценных камней иногда ошибаются. Отбрасывают в отбой потрясающие по красоте и силе кристаллы. Так и я. Ты меня раздражала и бесила. Своей несговорчивостью, своим молчанием. Я ведь видел по взгляду, что ты замечаешь, понимаешь и делаешь выводы о куда большем, чем говоришь. И вот этот взгляд, мол где вы тут увидели море, грязная лужа не больше. А потом понял, что ты удивляешь меня, мне интересно не только спорить с тобой, вытягивать из тебя сведения и твои наблюдения. Мне интересен ход твоих мыслей. Ты перестала для меня быть фрау Анной, да и вообще женщиной. Мне стало необходимо увидеть уважение в твоём взгляде, признание того, что я тоже чего-то стою. — Он замолчал, наблюдая за Лихо, азартно играющим с цепями аксельбанта парадного мундира тайной службы, снятый герцогом. — Это прозвучит сейчас очень странно. Я прекрасно помню тот момент, когда впервые увидел тебя. И я точно знаю, что я тогда испытал в отношении не понятно живого ли вообще тела в старых и линялых тряпках, валяющегося на отвратительно грязном полу. Раздражение и брезгливость. А через десять дней в кабинете старшего йерла, я был возмущён до глубины души ощущением, что ты не считаешь меня ровней. Достойным того, чтобы ты, фрау едва-едва доказавшая свою разумность, тратила на меня своё время. Я помню этот взгляд… Как будто на меня твоими глазами взглянула совсем другая женщина. Прожившая другую, сложную и тяжёлую жизнь, знающая гораздо больше, чем я. Для которой то, чем я занимаюсь это так, детские игры.

— И? — с усилием сглотнула я.

— Я почувствовал тайну, Анна. Тайну, что крепчайшими узами связывает тебя, Таис Сторил и Диану Пембрук. Я заставил тебя принять наше с тобой соглашение, и носом землю рыл, собирая любое, самое незначительное упоминание о Анне Саргенс. Я знаю об этой фрау, больше чем она сама и её родители вместе взятые. В ту ночь, когда я впервые пробрался в твой дом, я уже был уверен, что Анны Саргенс не существует. Не бывает таких перерождений. А окончательно ты выдала себя во время схватки с заговорщиками в тайных ходах Де Орли. — Одной рукой герцог обнял меня за талию, второй приподнял вверх подбородок. — Кто ты?

— Это имеет значение? — спросила я.

— Я уверен, что ты отражение умершей Анны. И хочу знать, есть ли основания опасаться, что ты исчезнешь, когда посчитаешь, что твои дела здесь окончены. — Чуть нахмурился Александр.

— Моё дело процветание дела и имени Саргенсов, — усмехнулась я и решилась. — И в своём мире я мертва. Точнее тело. Тело Анны Сдоберг, офицера внешней разведки огромной страны.

— Надо же… А почему ты не любишь обращения Анни? — уже просто любопытничал Александр.

— В моём мире, или отражении, была очень страшная война. И мою родину, страну за которую погиб мой отец, хотели истребить. Мне пришлось на долгие годы натянуть маску, стать одной из наших врагов, жить в самом центре их логова… Эту маску звали фройляйн Анни. — Объяснила я. — И что дальше?