Три сестры, три королевы

Это настолько отличается от прежних посланий из Лондона, в которых говорилось, что я должна оставаться замужем, иначе мое возмутительное поведение нарушило бы сами устои церкви, что я перечитываю письмо несколько раз, недоумевая по поводу истинных намерений кардинала, написавшего его. И только я решаю, что понять кардинала мне не по силам, получаю письмо от Арчибальда, написанное так вежливо и учтиво, что я чуть было не засомневалась, тот ли это человек, который только что убил раненного на поле боя, графа Леннокса, и не его ли брат так грубо схватил за руку моего сына. Я понимаю, что политика Англии снова сменилась, и сменилась кардинально.

Теперь нам разрешают развестись, но я не должна лишать Арчибальда власти. Я могу получить свободу, если уступлю ему свою власть. Совершенно очевидно, что в Англии развод в королевской семье больше не предается анафеме. В Лондоне считают, что королевский развод вполне возможен и что супругам просто надо договориться. Мало того, так после королевского развода возможно повторное заключение брака. Мне думается, что я знаю имя музы – вдохновительницы этих перемен: это Анна Болейн.

Подумать только, внучка торговца шелком диктует условия английской политики в Шотландии! Какой позор! Конечно, Екатерина слишком любила власть и была скорее тираном, чем королевой, но она хотя бы родилась в королевской семье! Анна же Болейн – простолюдинка, и ее отец был горд возможности прислуживать в моем дворце, а у родителей ее отца положение было еще ниже, чем у родителей Чарльза Брэндона! Но благодаря любви Генриха ко всему вульгарному и кричащему Чарльз теперь женат на нашей сестре, а Анна диктует свою волю королю Англии. Не удивительно, что мои стычки с Арчибальдом бледнеют по сравнению с этими событиями. И не удивительно, что их не беспокоит тот факт, что я влюблена в Генри Стюарта, шотландского лорда королевской крови. Что они могут против него сказать, если сам король Англии выбирает себе друзей и женщин из самых удаленных уголков королевства и представляет их всему двору, как редкие драгоценности?

Арчибальд приглашает меня навестить сына в Эдинбурге. Он говорит, что примет меня как почетную гостью в Холирудхаусе и я смогу видеться с Яковом без свидетелей, и так часто и так долго, как того пожелаю. Он говорит, что наша дочь Маргарита здорова и счастлива и живет в замке Танталлон, и приедет в Эдинбург специально, чтобы повидаться со мной, ее матерью. С прохладной учтивостью он предлагает мне остановиться в роскошных комнатах, где некогда проживал герцог Олбани, комнатах регента. Из чего я делаю вывод, что вопрос о разделении постели закрыт и простыни, приготовленные к Троице, так и останутся в дворцовой кладовой. А еще я понимаю, что он получил известия из Лондона о том, что развод теперь не считается запретным и что он должен обращаться со мной со всяческим почтением и уважением. Выходит, хоть я и проиграла схватку с Арчибальдом, я все равно смогу с ним договориться. С улыбкой я отвечаю, что с радостью увижусь с сыном, дочерью и дорогим Арчибальдом.

Дворец Холирудхаус, Эдинбург, осень 1526

Жители Эдинбурга высыпают на улицу и приветствуют меня, когда я проезжаю мимо них. Я больше похожа на победительницу, чем на оставленную жену. Слуги и родня Арчибальда, Стюарты и Дугласы, кланяются и подбрасывают шляпы, когда я спешиваюсь. Арчибальд вежливо приветствует меня, словно между нами нет и не было никаких отношений, кроме как между королевой и главой совета лордов. Он сопровождает меня в комнаты Якова и оставляет возле дверей.

– Что бы он ни сказал, – говорит он, кивая на двери, – я бы никогда не причинил ему вреда. Я любил его, как собственного сына. Ты знаешь об этом.

– О да, это я знаю, – отвечаю я. – Правда, ты привел его на сражение против меня, а твой брат позволил себе распустить руки. Но я знаю, что ты бы никогда ему не навредил. Однако на что же он может пожаловаться?

Он расплывается в полной раскаяния улыбке.

– Я не пускал его на трон, – признается он. – Я не могу передать ему власть. Я должен управлять лордами, пока не буду уверен, что я и мой дом находимся в безопасности и королевство не находится в тесном союзе с Англией. Ты же знаешь.

Я киваю. Уж я-то знаю.

Двери передо мной распахиваются, и я вхожу к сыну.

Он вскакивает с пола, где играл в кости, и сразу идет ко мне. Он вырос и превратился в юношу, это я замечаю сразу. Только в прошлом году он вскочил бы, как молодой олень, а сейчас он двигается быстро, но отрывисто, у него стали шире плечи и он твердо ставит ноги на землю, больше не пружиня на них. В нем появилась стать, этого раньше не было.

– Каждый раз, когда мы встречаемся, ты выглядишь иначе, – плачу я, рассматривая его лицо и замечая тень от усов на его губе и начавшую пробиваться бородку. – Борода! Не может быть, чтобы ты отрастил бороду!

– А ты не меняешься, – галантно отвечает он. – Ты всегда красива.

– Все было так ужасно, – выпаливаю я. – Я столько раз пыталась вызволить тебя.