«Одному Богу известно, что происходит в Лондоне. Эта Болейн решила уехать в дом своего отца – замок Хивер, и Генрих часто пишет к ней, собственной рукой, умоляя вернуться. Собственной рукой! По какой-то неизвестной мне причине ей позволено не слушаться королевского приказа, и вместо наказания ее вознаграждают украшениями и деньгами. Мэгги, я даже не могу передать, как это нас всех унижает! Видеть, как Генрих добивается этой женщины, словно он трубадур, а она – знатная дама!
Поведение Екатерины достойно восхищения, она ничего не говорит, ведет себя так, словно ничего не случилось, и так же нежна и заботлива по отношению к Генриху, как и всегда. Она никому не сказала дурного слова, даже за закрытыми дверями, хотя обе этих распутницы, сестра Мария и мать, Елизавета Болейн (а теперь уже леди Рошфор, ты можешь себе это представить?), прислуживают ей в ее покоях, и она вынуждена терпеть их наполовину извиняющиеся, наполовину победные взгляды.
Екатерина верит в то, что это все забудется, как и другие его интрижки, и я думаю, что скорее всего так и будет. Кому теперь есть дело до Бесси Блаунт? Но если бы ты видела бархат, который он послал ей, то ты бы злилась не меньше меня!
Двор разделился между молодыми и глупыми, жаждущими развлечений и скандалов при дворе, и зрелыми, теми, кто любит королеву и помнит все, что она сделала для Генриха и для Англии. Но почему эта Болейн скрывается в Хивер? Я так боюсь, что она беременна! Но мы бы об этом узнали, правда? К тому же она возвела свою девственность в ранг святыни. Святой отец отправляет папского легата в Англию, чтобы он примирил Генриха и нашу сестру. Может быть, он велит этой Болейн оставаться в Хивере. Я слышала, что она вернется ко двору только в том случае, если ей предоставят собственные комнаты и слуг, как будто она урожденная принцесса! Она хочет штат прислуги больше, чем у меня! Можешь даже не задумываться о том, кто оплачивает ее счета. Никто не задумывается, потому что все об этом знают, это все делается совершенно публично: их просто отсылают к королевскому казначею.
При дворе больше не весело, но Чарльз говорит, что мы должны там быть, потому что нам нельзя прерывать общения с королем. А еще я чувствую, что должна быть рядом с Екатериной во время ее испытания. Боль видна на ее лице, теперь она выглядит как женщина, у которой язва. Никто ничего не рассказывает принцессе Марии, которую держат в Ладлоу как можно дольше, под надзором этой старой драконихи, Маргариты Поль, но она, конечно, обо всем знает. Как она может этого не знать, если об этом знает вся Англия? Генрих Фицрой все время находится при дворе, и с ним теперь обращаются как с принцем. Не могу даже тебе передать, как мы тут все страдаем. Ну, разумеется, кроме Генриха и Анны Болейн, этой коровы, попавшей на кукурузное поле.
Мы слышали, что ты вернулась к мужу и вы живете в счастье и гармонии. Я так рада, дорогая Мэгги! Королева говорит, что ты даешь ей надежду: уйти от него, пойти на него войной и все же примириться. Это настоящее чудо».
