Три сестры, три королевы

– Кардиналы передадут это дело папе для принятия решения. Королю не удалось разобраться в этом деле, а королева открыто отказалась ему повиноваться и сказала, что не доверяет ни его советникам, ни суду. Она потребовала, чтобы с ней обращались, как подобает обращаться с королевой Англии, и заявила, что на ней нет вины. Я не знаю, что будет дальше. Мне не давали никаких указаний. В Англии никогда не происходило ничего подобного.

– А где Генрих сейчас?

– Собирался отправиться в поездку. – Посол посмотрел вниз и прокашлялся. – Без королевы.

И я понимаю, что этот разрыв между ними уже никогда не восстановится. Он берет с собой Анну Болейн, внучку торговца, и она займет рядом с ним место, принадлежавшее испанской инфанте. Генрих оставил Екатерину. Теперь я понимаю, откуда взялись эти эмоции. Это триумф: слова Генриха были брошены ему в лицо, так тебе и надо, лицемер! Но мне по-прежнему очень жаль, очень, очень жаль, что дело дошло до этого. Что Екатерине пришлось встать на колени перед ним на глазах у всех лордов Англии и объявить ему, что она не доверяет ни Генриху, ни им. Этот сказочный брак стал причиной моих многих страданий и зависти, и теперь он подошел к концу. Прекрасная принцесса оказалась брошенной, а я ничего не могу с собой поделать: меня раздирают противоречивые чувства. Я одновременно и рада этому, и испытываю неизмеримую грусть от того, что Екатерина, которая была моей сестрой, теперь осталась совсем одна.

Дворец Холирудхаус, Эдинбург, зима 1529

Наш двор образован и весел, как и любой другой в Европе. По старой рождественской традиции мы приносим во дворец большую ель, и каждый вечер возле нее играет волынка, и мы танцуем дикие, быстрые шотландские танцы, которые сменяются и благородными танцами французскими. После каждого ужина у нас читают стихи от великих поэтов, шотландские звучные поэмы о свободе и красоте гор и бурных северных морях. У нас поют баллады из низин и песни о любви на французском и латыни. Яков любит музыку так же, как любил его отец, и готов играть на своей лютне и танцевать всю ночь напролет. Он большой любитель женщин и вина, так же, как его отец, и во время рождественских праздников я ни словом не выказываю своего недовольства, потому что в это время года все молодые люди празднуют жизнь, предаваясь ее удовольствиям. Я воспитывала его не святым, а королем, и предпочла бы, чтобы мой сын не прятал своей любви к женщинам и вину, нежели превратился в скрытного и лицемерного развратника, которым стал мой брат.

Яков воздает должное своим подданным, которые хорошо послужили ему в этом году, и раздает им богатые подарки. Дэвид Линдси все еще на королевской службе, ни разу не дрогнувший в своей любви и верности к мальчику, единожды доверенному его заботам. Яков сделал его Львиным лордом-герольдмейстером, герольдом по исключительно важным событиям. Этот выбор особенно хорош, потому что Дэвид провел большую часть своей жизни, изучая поэзию и геральдику. Кто лучше него сможет представить Якова другим королям и императору в государственной переписке? Яков собственноручно посвящает старого друга в новый чин и публично крепко обнимает его.

– Ты заменил мне отца, – шепчет он ему на ухо. – Этого я никогда не забуду.

Старик тронут до глубины души. Я целую его щеки и замечаю, что они мокры от слез.

– Наш мальчик будет прекрасным королем благодаря твоему воспитанию, – говорю я ему.

– Он уже великий король, сын великой королевы, – отвечает он мне.

Мы получаем дары из Англии, но ни один из них не несет в себе того тепла и заботы, которыми наделяла их Екатерина, подбирая ярды шелка для моих платьев и вышитые рубашки для Якова. Сейчас это просто ничего не значащие знаки внимания, которыми обмениваются дворы через посредничество церемониймейстеров, а не подарки на праздник от женщины, которая любит своих сестер.

Я думаю о том, как празднует сейчас Рождество Екатерина, будучи все еще женой, но уже не любимой, все еще королевой, которой так плохо служат. После праздников я получаю письмо от Марии, которое она начинает самым важным для нее известием. И я бы очень смеялась над ним, если бы не понимала, что она описывает упадок при дворе Генриха. Это означает конец порядку, который моя бабушка возводила в ранг святого закона. Это означает конец всему.

«Он позволил ей идти впереди меня».

Мария пишет с пронизанной болью простотой. Я вижу, как она качает золотистой головой, время от времени наталкиваясь взглядом на мелькающую впереди нее Мадмуазель Анну, нарушающие все священные правила старшинства и очередности, охраняющего права дворянства. Вот она подхватывает юбки и танцует, встав перед моей сестрой, королевой Англии и вдовствующей королевой Франции.

«Мэгги, она пошла впереди меня. Это все из-за того, что ее отцу пожаловали дворянский титул, хотя я не имею ничего против него. Он приятный человек, он служил кузине Маргарите и был резчиком мяса для тебя, ты должна его помнить. Томас Болейн – добрый слуга короны, я знаю».