Три Шарлотты

– Это – спальня: подумайте, какая прелесть – в два окна! Солнце прямо заливает ее целый день. Вообще, все комнаты полны солнца – даже кухня.

«Кружок» несколько нервозно то и дело посматривал на спальню. Силия Спрег так долго была его верным членом. И вдруг – две небольшие кровати темно-красного дерева с шелковыми покрывалами…

– Пожалуйста, кладите ваши вещи прямо на кровать. Покрывалам ничего не сделается. Все в этом доме сделано для того, чтобы им пользоваться.

На ближайшей к стене кровати возвышалась розовая горка подушек, покрытых кудрявой пеной тончайших вышивок и оборочек. Бесчисленные вечера в «Кружке» потратила Силия на это произведение искусства. Две щетки в массивной серебряной оправе красовались на солидном комоде. «Кружок» с улыбкой взирал на них. Силия открыла дверь гардероба; расхваливая его вместительность. Там выстроился целый полк брюк, тщательно развешенных на перекладинке дверцы. Кружок, шокированный, несколько отпрянул.

– Костюмы Орвиля занимают гораздо больше места, чем мои. Я ему всегда это говорю. И так во всем. Никогда в жизни я не видела такого человека.

Она говорила так, словно мужчины и их привычки были для нее старой, давно известной, хотя и забавной областью жизни.

Перешли в так называемую «жилую комнату», являющуюся одновременно кабинетом и гостиной.

– О, Силия, какой очаровательный уголок! Комната была такой, какой обыкновенно бывают жилые комнаты молодоженов: лиловый плюшевый диван перед длинным письменным столом, на столе – лампа под шелковым абажуром, выглядывающая из-за широкой спины дивана, как будто играя в прятки. И лампы, лампы, лампы без конца – целый лес ламп. На книжных полках по обеим сторонам камина разместилось довольно случайное собрание книг.

– Два раза в неделю приходит поденщица. Орвиль хочет нанять прислугу, но я противлюсь.

Все уселись с рукоделием в руках, щебеча без умолку, – группа хорошо одетых, оживленных женщин. Их изящные, затянутые в корсет фигуры, их волосы, зубы, холеные лица говорили о заботливом уходе за своей наружностью. Длинные тонкие спицы мелькали с быстротой молнии и отливали на ярком солнце всеми цветами радуги.

– …Мой шестой свитер. Я вяжу их даже во сне.

– …Самое трудное – пятка. Покончив с ней, я…

– …Брат говорит, что мы не вмешиваемся. Мы – народ миролюбивый, говорит он. Война для нас – варварство.

Бекки Шефер небрежно развалилась в кресле, положив ногу на ногу и выставив толстые икры в серых шелковых чулках. Эти ноги, втиснутые в серые замшевые туфли с огромными стальными пряжками, казались вульгарными и вызывали раздражение. Бекки Шефер обладала добрым сердцем, но не пользовалась популярностью. Последнее обстоятельство объяснялось ее склонностью к полнейшей откровенности. Вы инстинктивно вздрагивали, когда Бек начинала свою речь сакраментальной фразой: «Итак, я хочу быть с вами абсолютно откровенной». Однако с мужчинами она редко бывала «абсолютно откровенной». У нее была привычка кокетливо грозить пальцем достаточно пожилым представителям сильного пола и при этом приговаривать:

– Неужто вы никогда не вырастете?

Лотти трудилась над безрукавкой. Ряд за рядом, дюйм за дюймом вырастало и удлинялось это безупречное изделие. Лотти терпеть не могла это занятие. На ее склонившемся над работой лице было странное выражение. Оно не было угрюмо или задумчиво, но какое-то обреченное. Да, именно.

Бекки Шефер перестала вязать и окинула взором усердно работавших приятельниц. Бек принадлежала к тому типу незамужних женщин, у которых неудовлетворенная чувственность проявляется в целом ряде довольно грустных признаков – в жадном блуждающем взгляде, в слегка опущенных уголках губ, в чересчур щедром обнажении полных рук и пышного бюста, в пристрастии к шелковому и кружевному белью… Для замужних подруг Бекки часто играла роль желанного гостя, помогающего избавиться от скуки супружеского тет-а-тета. Они находили своеобразное удовольствие в возможности дать развлечься бедной Бекки.

И вдруг в веселый смех и оживленную болтовню врезался, словно острый нож, высокий, пронзительный голос Бекки:

– Ну, Сили, скажи нам правду: ты счастлива?

Молодая вздрогнула, пропустила петлю, покраснела. Глаза ее испуганно забегали.

– Да, конечно, любопытная ты женщина!

– Да-а, так-то так, но я хочу сказать, счастлива ли ты по-настоящему? Ну, валяй, выкладывай всю правду. Вообще, хоть раз в жизни, давайте говорить друг другу правду. Ты действительно счастлива, Сили?

Гостьи смущенно улыбались и посмеивались. Силия покраснела, как пион. В нестройном хоре отрывистых звуков послышалось грудное контральто Лотти:

– Знаешь, Бек, уж то хорошо, что ей не придется выслушивать от замужних подруг: «Что это случилось с мужчинами в наши дни? Как могут они не замечать такой чудесной девушки, как вы?»

Реплика Лотти вызвала хохот. Атмосфера несколько разрядилась. Но Бекки Шефер нахмурилась.