Три солнца. Повесть об Уллубии Буйнакском

Он выдержал паузу, ожидая, что ответ вызовет новый взрыв недоумевающих вопросов. Но все молчали, затаив дыхание.

— Я понимаю, — сказал Уллубий. — Вас, вероятно, удивляет, почему я не пошел, как это обычно бывает, по пути своего отца. Почему это вдруг я отрекся от княжеского титула, полагающегося мне по наследству, и вступил в партию большевиков. Партию, борющуюся за интересы бедноты, против богачей и беков. Так ведь? Я правильно понял ваш вопрос?

— Правильно! Верно! И в самом деле, почему? — раздались со всех сторон голоса.

— Отвечу вам. Мой отец верно служил царю, потому что заботился только о благополучии своей семьи, своего рода. А я еще давно, когда гимназистом был, задумался о том, как хорошо было бы, если б все люди на земле были равны. Чтобы не было ни богатых, ни бедных. Ни князей, ни батраков. Чтобы все богатства земли были по справедливости распределены на всех…

— Да разве такое когда-нибудь бывало? — прервал его тот же голос, что выкрикнул про отца.

— Нет, не бывало. Такого не бывало еще никогда за всю историю человечества. Но ведь это не значит, что этого вовсе не может быть! Вот я и решил, что отдам все свои силы, всю жизнь положу на то, чтобы установился на земле такой справедливый порядок. А потом, когда подрос и поехал в Москву учиться, я узнал, что есть, оказывается, много людей, которые хотят того же, о чем с детства мечтал я. Эти люди называются революционерами. А самые прямые, самые последовательные, самые несгибаемые революционеры из всех, какие только есть, называются большевиками. И вот, когда я узнал про это, я твердо решил примкнуть к ним, к большевикам. И записался в большевистскую партию.

— Неужто всем обязательно куда-то записываться? Нельзя разве, чтоб каждый был сам по себе? — опять прервали его.

— Нельзя, — покачал головой Уллубий, — Никак нельзя. Вспомните мудрую кумыкскую пословицу: «Одно дерево — не сад, один камень — не стена». Одну розгу и ребенок легко переломит. А пучок розог не под силу сломать и богатырю. Но мы, большевики, сильны не только потому, что нас много. Мы сильны прежде всего потому, что нас поддерживает народ. А народ поддерживает нас, потому что мы боремся за его интересы…

— Все так говорят! — опять выкрикнул кто-то.

— Вах, что за люди такие! — совсем рассердился Кадырага. Лицо его налилось кровью. — Да как ты смеешь не верить ему? Что же он, по-твоему, врет тебе в глаза? Да? Обманывать хочет? Да?

Но, к изумлению Кадыраги, Уллубий ничуть не обиделся на эту дерзкую реплику. Обернувшись к парню, усомнившемуся в правдивости его слов, он улыбнулся и кивнул ему головой, соглашаясь с его дерзкими словами. Кадырага прямо не поверил своим глазам.

— Да, верно. Ты прав. Все так говорят, — сказал Уллубий. — И Гоцинский говорит, что он свято будет блюсти интересы народа. И министры Временного правительства обещают вам то же самое. И мы, большевики, твердим про то же. Все так говорят. Кому же верить?

— То-то и оно! Кому? — спросил пожилой мужчина в папахе, который собирался воевать, да все никак не мог решить, на чьей стороне.

— Говорить можно все, что угодно, — продолжал как ни в чем не бывало Уллубий. — А вам хочется знать, как будет не на словах, а на деле. Так вот, чтобы вы не сомневались в моих словах, я привез бумагу, где прямо сказано: чего мы, большевики, хотим, чего добиваемся, что будем делать, как только возьмем власть в свои руки!

Уллубий вынул из кармана сложенный вчетверо и порядком уже поистрепавшийся номер «Правды» — тот самый номер с ленинскими Апрельскими тезисами, который показывал своим друзьям — Гаруну, Солтан-Саиду и Хаджи-Омару — в доме Ажав.

— Это газета большевистской партии, — сказал он. — Напечатана она в Петрограде. Здесь, в этой газете, — статья руководителя нашей партии Владимира Ульянова-Ленина. Написана она по-русски. Я вам буду переводить.

Всю статью Уллубий переводить не стал. Он выделил только те места ее, где говорилось о ближайших целях партии большевиков. О конфискации помещичьих земель, об отношении к грабительской империалистической войне.

— А мечеть? Как будет с мечетью? — спросил пожилой горец, тот, что выступал первым. — Мечеть не закроют? Молиться нам по-своему разрешат?

Уллубий понял, что упустил самый больной вопрос.

— Враги революции играют на ваших религиозных чувствах, — ответил он. — Они обманывают вас, пугают призраками, которые сами же и придумали. Большевики открыто, на весь мир объявили в своей программе, что каждый человек волен будет исповедовать ту религию, какую пожелает. Никто не станет заставлять вас есть свинину! Никто не собирается превращать мусульман в русских! Это злобная ложь и клевета! Они нарочно забивают вам голову этой чепухой, потому что дрожат за свои богатства, боятся их потерять!

— Богатство каждому дано аллахом! Грех брать чужое! Аллах не велит! — неуверенно возразил чей-то голос.