Три стажера и майор (СИ)

На всех светофорах и мало-мальски подходящих пробках стажер утыкался в телефон, чем вызывал во мне неизъяснимое раздражение. То есть не совсем неизъяснимое. Моя жена водила машину точно так же.

То была зависть ко всему их новому поколению за то, что они знали нечто такое, чего не мог и не умел понять я. В их жизни была общая тайна, какой я не владел и не смог бы раскрыть никогда и ни при каких усилиях. У меня тоже был смартфон, но я не испытывал потребности постоянно в него пялиться, не тянулся ежесекундно, словно к новорожденному младенцу. Но почему!? Это любого взбесило бы. Вспомните роман «Гадкие лебеди» - и вы поймете, о чем базар. Если вы его, конечно, читали. Я уже относился к вымирающему виду.

Почти все мои сегодняшние маршруты были связаны с личностью Петровича. Я не собирался пускать дело на самотек.

Уже несколько дней я не мог встретиться со Слесарем. Это и погоняло, и профессия, поэтому с большой буквы. Само имя тоже могло сработать кличкой – Кнут. В 1952 году так назвали сына в семье филологов из районного центра Черепаново. Имя произошло в честь скончавшегося в том же году норвежского писателя Кнута Гамсуна. Чем уж так запал норвежец в сердца двух сельских учителей из Сибири?

Историю, естественно, поведал сам Слесарь, добавив, что в юношестве изучил творчество иностранного тезки и в целом остался доволен качеством текстов.

Я лично о таком авторе прежде не слыхал, из любопытства заглянул в Википедию и обнаружил любопытную деталь. Гамсун – это был псевдоним. А если бы черепановские литературоведы затеяли приклеить к сыну не только имя, но и истинную фамилию знаменитого норвежца, тогда бы она тоже звучала как ник – Педерсен. Кроме шуток.

Знал ли о фамилии Слесарь? Не знаю. Я его подначивать не стал. Все-таки человеку глубоко за шестьдесят.

Слесарь Кнут находился с Петровичем в довольно близких отношениях. Не в смысле фамилии. Просто Петрович любил иногда загулять в мрачных дебрях алкоголизма. Импровизированные запои в последнее время продолжались не более двух дней – организм все хуже выдерживал нагрузки: климат в дебрях был суровый. Да и служба не позволяла. Я был плохим спутником в тех краях, зато Слесарь почти всегда сопровождал подполковника в путешествиях. В принципе он был интересным собеседником, если бы от него еще не так воняло. Я знал, что в полубессознательном состоянии Петрович бывал довольно откровенным перед Слесарем.