Три стервы

Сегодня Алиса оставила Эму в одиночестве едва ли не в самом начале, чтобы поговорить с Фредом. Вернувшись минут через двадцать, она стала упрашивать Эму еще помиксовать в одиночку. Когда Эма спросила зачем, Алиса туманно ответила, что от этого зависит ее сексуальное равновесие. Эма неохотно согласилась и следила за Алисой взглядом, пока та пробиралась сквозь толпу гостей. Ей пришлось прищуриться, чтобы узнать того, к кому присоединилась подруга. К ее полному ужасу, этим кем-то оказался Гонзо. Эма не смогла бы объяснить почему, но факт оставался фактом: когда она увидела их вместе, у нее во рту даже кисло стало от возмущения и злости. Сила реакции осталась загадкой для нее самой. Что это – следствие неосознанного влечения? Но тогда к кому? К Алисе или к Гонзо? Естественно, в этом была и доля вполне традиционной ревности, причем у Эмы она проявлялась гораздо острее по отношению к друзьям и подругам, чем по отношению к любовникам.

Но где-то глубже таилось еще одно объяснение: сближение этих двоих, олицетворявших разные периоды ее жизни, серьезно сбивало точки отсчета в ее пространственно-временной ориентации. Научно-фантастические фильмы учат: путешествуя во времени, нельзя встречаться с самим собой. В любом измерении ваша личность должна держаться в стороне от ваших же других воплощений, иначе есть риск спровоцировать разрыв пространственно-временного континуума. Именно такой сбой вызывала у Эмы перспектива копуляции двух ее друзей. К тому же она не понимала (точнее, отказывалась признать, что ей и не нужно понимать), как Алису, Королеву Стерв, может привлекать Гонзо, тупой мужлан, воплощение цветущей вульгарности и мужского шовинизма. Эма рылась в плеере, не спуская с них глаз. После десятка томных и потных танцев в гуще толпы, скачущей и дергающейся во всех направлениях, трех подходов к бару и двух слов, сказанных друг другу на ухо, они исчезли, держась за руки.

В течение получаса Эма танцевала одна за своей баррикадой, потом ей стало смертельно скучно. Она об этом не задумывалась, но смутное беспокойство из-за отсутствия Блестера все же имело место. Днем она отправила ему несколько настойчивых приглашений, но не получила ответа. Возможно, он действительно обиделся… Но гораздо важнее было обсудить все, что она узнала за день. Пока же ей приходилось каждые две минуты ковыряться в своих треках, и несмотря на то, что соображала она быстро, промежутки были слишком короткими, чтобы успеть прийти к какому-нибудь выводу.

She’s a hunter you’re the fox
The gentle voice that talks to you
Won’t talk forever
It’s a night for passion
But the morning means goodbye
Beware of what is flashing in her eyes
She’s going to get you[6]

Эма решила отложить на время проблему “Общей реформы политики чего-то там”. Она дождется, пока Фред все разузнает, и тогда вернется к этому. Что касается всего остального, то пока у нее нет никаких конкретных следов, однако связь между Шарлоттой и министерством культуры уже установлена – через проект “Да Винчи”. Из реакции министра следовали две вещи: данное досье ей известно, и она не имеет ни малейшего желания говорить о нем. Учитывая его содержание, министра можно понять. Даже если операции, описанные в нем, стопроцентно законны, они никогда не будут одобрены общественным мнением. Но именно их обнародование в СМИ и входило в намерения Шарлотты. Не нужно считать, будто у Эмы поехала крыша: она не утверждает, что госпожа министр забралась в квартиру Шарлотты, чтобы выстрелить ей в рот. Но если были задействованы определенные экономические интересы…

All that she wants is another baby
She’s gone tomorrow boy
All that she wants is another baby
All that she wants is another baby
She’s gone tomorrow boy
All that she wants is another baby