Три стервы

– Почему ты позволяешь себе судить о ценностях человека, которого не знаешь?

– Если ты нас не познакомила раньше, возможно, для этого была причина…

– Да, я всегда опасаюсь реакции ограниченных людей.

– Или догадываешься, что твоя жизнь противоречит твоим же пылким речам.

Напряжение достигло предела. Девушки с вызовом вперились друг в друга, и тут случилось нечто невероятное, окончательно возвысившее Блестера в личной мифологии Фреда до ранга полубога, воплощения отваги и того, что следовало назвать крутизной. В критический момент, когда дискуссия должна была вот-вот обернуться скандалом, Блестер максимально громко рыгнул, и безвоздушная красота гостиной усилила звук. Это мгновенно сработало – все растерянно обернулись к нему. Ничуть не смутившись, он одарил присутствующих беззаботным взглядом и произнес:

– Пардон. Это из-за колы. Ладно, все вроде поняли, что у нас имеются разногласия. Так что можно переходить к следующему вопросу. Конкретно – как убедить бдительных стражей, что мы честные акулы либерализма и они должны нас пропустить?

Ришар добавил к своей безупречной улыбке нотку веселья, которое выглядело искренним.

– Будь здоров. Ты прав. Вернемся к нашим баранам. На входе нужно предъявить удостоверение с работы и удостоверение личности. То есть выдать себя за кого-то другого невозможно. Более того, каждый участник включается в список приглашенных.

– А список составляется заранее? – спросила Эма.

– Нет. Устроители исходят из идеи, что если вам известно, когда и где проходит собрание, значит, вы свой.

– Что до удостоверений, проблем не будет, – заверила Эма. – Решение найдем. Все, что нам нужно, – это место и дата…

Она не закончила фразу, наверняка надеясь, что Габриэль или Ришар сделают это за нее и ей не придется задавать конкретный вопрос. Фред догадывался, что у обоих слишком силен соблазн позлить ее. Он слегка улыбнулся, и улыбка становилась все шире по мере того, как молчание длилось, а Эмина нога дергалась от нетерпения. Наконец Эма сдалась и раздраженно спросила:

– Ну так что? У вас наверняка есть информация.

Габриэль утвердительно кивнула, но не раскрыла рта. Эма сдерживалась несколько секунд, а потом поинтересовалась, не ждут ли они, пока она станет на колени или подползет к их ногам на брюхе. Тогда Блестер наклонился к Эме и подсказал ей на ухо, что они, возможно, ждут, пока она вежливо задаст свой вопрос. Когда она наконец-то сделала это, вложив в голос все свое отвращение к тому, к чему ее принудили, Габриэль объяснила, что следующее собрание клуба назначено на ближайший вторник, в конференц-зале “Гритца”, шикарного отеля рядом с Лувром.

После чего аудиенция закончилась, поскольку, во-первых, всем было ясно, что вряд ли разговор переключится на более легкие темы, а во-вторых, у Эмы было выражение лица, как в самые плохие ее дни. Подруги постарались попрощаться с максимально возможной теплотой, но не сумели превозмочь чопорную натянутость. Ришар распахнул перед ними двери и выразил искреннюю надежду на то, что им еще представится возможность поговорить на политические темы. Когда они вышли на улицу, Эма предложила Фреду и Блестеру зайти куда-нибудь выпить. Ей не хотелось сразу возвращаться домой. Они устроились на террасе кафе рядом с метро, где оказались единственными клиентами, если не считать пожилой дамы, которая в одиночестве сидела в нескольких столиках от них с бокалом белого вина и созерцала пустынную площадь. Стемнело, где-то вдали можно было различить радостный лай собак, выражающих восторг от вечерней прогулки.

Фред хотел было снять куртку, но решил немного повременить, когда увидел, что Эма только размотала свой длиннющий шарф. Потом она отодвинула плошку с арахисом и принялась барабанить ногтями по столу, что было у нее признаком раздражения. Тем не менее она дождалась, пока им подадут “две кружки пива и горячий шоколад” – официант повторил заказ громким голосом, – и только после этого принялась поносить Габриэль. Она нервно жевала пластинку никоретте и повторяла, что дела бедной девушки плохи, что “гаспадин де Шассе”, конечно, красавец, она согласна, не в обиду Блестеру будь сказано, но все же нельзя взять и выбросить на помойку все свои убеждения ради пары симпатичных ягодиц, даже если они такие мускулистые. Фред высказал предположение, что она, возможно, путает убеждения Габриэль со своими, но суть проблемы сформулировал Блестер:

– Ты не должна была нападать на него. Мы были у него в доме, и он делал нам одолжение, делясь информацией. Так не поступают. И мне из-за тебя пришлось рыгать, выставляя себя на посмешище, чтобы отвлечь внимание.

Эма слегка угрожающе обернулась к Фреду.

– Прости, но я скорее на стороне Блестера. Было не время и не место.

– Вы не знаете Габриэль. И потом, зачем я жую никоретте, если мы на террасе? Просто вы оба действуете мне на нервы.

Она порылась в бездонной сумке и извлекла две сигареты, одну из которых протянула Блестеру. Наклонилась к огню зажигалки в его руке, потом задрала подбородок и выдохнула дым к красному навесу над террасой.