Три стильных детектива

– Прошу прощения, но я должен сообщить вам известия чрезвычайной важности. Мы можем побеседовать наедине?

– Мне нечего скрывать от мадам Херсон. Слушаю вас.

В нескольких словах инспектор Вальми поведал Джине и Кэндзи о недавних событиях.

– Ваш сын и ваш зять ввязались в это дело, да так, что я опасаюсь, как бы они сами не пострадали. Уже есть жертвы, теперь убийца покушается на вас – хорошо что я вовремя успел. Отдам эту пряничную свинку на экспертизу. Когда будут результаты – сообщу вам.

Кэндзи молчал. На лице его ясно читалось смятение, но, поразмыслив немного, он спокойно заключил:

– Стало быть, мальчишки снова разворошили осиное гнездо. Вы сказали, есть жертвы. Как они умерли?

– Отравлены аконитом.

– Но это ведь цветок? Борец?

– Совершенно верно. Очень ядовитый цветок. Яд убивает не сразу и безболезненно, действие его выражается всего лишь в сильном желании уснуть. Четыре грамма яда из корней приводят к смертельному исходу, отравы из листьев понадобится больше – от восьмидесяти до ста граммов, но результат будет тот же. Симптомы – замедление сердцебиения, стесненное дыхание, расширенные зрачки, дрожание членов и страшная слабость. Они проявляются через тридцать-сорок минут после того, как яд попадает в желудок. Определить наличие алкалоида из аконита в организме после смерти можно только путем химического анализа.

– И давно вы знаете об этих преступлениях и о том, что Виктор с Жозефом ввязались в расследование? – нахмурился Кэндзи.

– Какое-то время, – уклонился от ответа инспектор.

– А меня предупредили только сейчас!

– Не волнуйтесь, месье Мори, мои сотрудники не теряют бдительности. У нас уже есть подозреваемый, и мы полагаем, что в его вине можно не сомневаться. Именно он вручил сверток мадам Херсон.

– Тот человечек? – ахнула Джина. – Но он показался мне совсем безобидным!

– Только на вид, мадам. – Огюстен Вальми брезгливо встряхнул платок, держа его двумя пальцами так, будто он пропитан ядом. – Прошу прощения, мне пора в лабораторию. С вами можно связаться по телефонной линии?

– Телефонируйте мне на улицу Сен-Пер, – кивнул Кэндзи. – Но зачем я вам нужен?

– Мы установили наблюдение за вашими сыном и зятем. Если заметим что-нибудь подозрительное, я вас извещу.

Когда инспектор Вальми удалился, Джина схватила японца за руку и подняла на него полные слез глаза.

– Ведь я могла потерять тебя… – прошептала она.

– Ну что ты, – ласково улыбнулся он, – такого не могло случиться, инспектор прибыл вовремя, не переживай понапрасну. А уж с этими двумя шалопаями я еще побеседую по душам, я им…

Кэндзи осекся, и Джина смотрела на него, тоже не говоря ни слова, – оба внезапно осознали, что еще ни разу не обращались друг к другу на «ты».

– Пойдем домой, дорогая. В спальню…

Джина спала. Кэндзи слушал ее ровное дыхание, а за окном бушевал ливень, колотил по стеклу мокрыми кулаками. Кэндзи зарылся лицом в волосы возлюбленной, она открыла глаза.

– Джина, ты счастлива? – тихо спросил он, прижимаясь щекой к ее груди.

– Да. С тех пор как тебя встретила, я живу в радости, я забыла о возрасте. Раньше я занималась любовью потому, что считала это супружеским долгом. О нет, у меня был прекрасный муж, но… только с тобой я узнала, что значит истинное наслаждение, какое это пьянящее чувство…

Кэндзи был благодарен Джине за то, что она никогда не требовала от него пустых пафосных слов – банальностей, которыми принято обмениваться у влюбленных. Люди злоупотребляют словами, и слова теряют смысл. Сколько ночей провел он рядом с женщинами, которые умоляли его: «Скажи, что ты меня любишь! Ну что же ты молчишь?!»

Джина накинула пеньюар и подошла к окну.

– Дождь закончился, солнышко вернулось… Кэндзи, меня беспокоит поведение Жозефа и Виктора. Я за них боюсь. Неужели они настолько безрассудны?

– Не надо за них бояться.

– И все же я боюсь. Всего боюсь. Боюсь счастья, которое на меня обрушилось, боюсь, что оно не продлится долго, боюсь времени, которое мчится вскачь, и бед, которые не смогу вынести…

– «Уступи страху несчастья – и познаешь несчастье страха».

– Опять твои поговорки! – невольно улыбнулась она.

– Это не моя поговорка, а слова Бомарше из «Севильского цирюльника». Если хочешь, могу привести такую цитату: «Любовь и страх не ходят парой», – серьезно проговорил Кэндзи.

Джина вернулась в постель, легла рядом с ним и шепнула:

– В твоих объятиях я чувствую себя в безопасности.

Кэндзи нахмурился, по его лбу и от уголков глаз разбежались морщинки. Он молчал некоторое время, глядя на гравюру Хиросигэ «Побережье Майко», и вдруг предложил:

– А не съездить ли нам на море? Вдвоем – только ты и я.

– Нашим дочерям скоро рожать…

– И мы станем бабушкой и дедушкой. А их мужья тем временем совсем совесть потеряли. Ничего, я этих оболтусов еще приведу в чувство! Прежде всего надо предупредить Эфросинью, чтобы приглядывала за сыном.

– Она же в обморок упадет, если ты ей расскажешь историю пряничных свинок.