Три стороны моря

Едва ему это удалось — расфокусировать взгляд — как он тут же увидел переплетающиеся узоры, которые очень быстро двигались. Они действительно двигались слишком быстро, чтобы их заметить обычным, повседневным зрением, даже нечеловечески хорошим. Однако он почему-то был убежден, что они станут двигаться еще быстрее, еще и еще — придет час. Час превратится в минуту, минута в секунду, так будут пролетать жизни…

Безумное ускорение впереди, на дороге цивилизации. И что это за слово такое? Он не умел назвать иначе то, что видел впереди, а за быстрым-быстрым, недоступным простому глазу вращением заметил: кое-что все же обрело неподвижность, самостоятельность; кое-что, находится вне переплетения разноцветных, искрящихся, вполне красивых и завлекательных, но ему очевидных и более ненужных нитей.

Это были существа.

Он легко насчитал двенадцать существ, эти двенадцать словно ждали, когда он их тоже увидит, раз уже увидел узор. Были и другие, двенадцать вовсе не стало окончательным числом, оно не сияло ответом на все загадки, нет, такого глуповатого чувства он, слава… а кому слава? — в общем, не испытывал.

Но они были, и он их отчетливо видел вместе.

Он мог присоединиться, нарезав расстояние наподобие тростникового салата для самых нищих…

…это он, кажется, когда-то даже ел…

Он мог не присоединяться сколь угодно долго.

Что ему хотелось больше — он не знал. Прилагать усилия для выяснения — не собирался. Воспоминания закрыл, ключ надежно спрятал, где — забыл.

Посреди бела дня над Олимпом сверкнула молния.

* * *

Бывает так: седьмая песнь пропета, а восьмая еще не начата. Аэд оборвал строфу и взял паузу: то ли чтобы пригубить из кубка, то ли поддержать силы остатками ужина знатных басилевсов. Аэд может даже задремать, пригретый ласковым эгейским солнышком. Солнышко тут совсем не то что в Египте, оно ручное, доброе.

Предметы ясны, очертания их резки, порядочного грека тянет пофилософствовать. Это все солнышко…

Пока аэд отдыхает, мир словно бы замер. Для слушателя, разумеется, только для слушателя. Но у нас появилось время распутать тот самый узор и откусить краешек тайны.

Чуть-чуть, едва-едва…

Альфа, бета и гамма наблюдаемой картины человечества. Ну, еще дельта. И омега, куда без нее, тоже популярная буква. В XIII веке до всего-на-свете о них знают разве что Аполлон с Гермесом, ведь это Гермес украл у древнего пантеона идею иероглифов, а уж Аполлон со свойственной ему замысловатостью превратил чужие символы в греческий алфавит. Он еще не запущен в производство, письменности у Агамемнона, прости вождь, нет.

А у нас есть.

Итак…

АЛЬФА. Многообразие богов конечно и неизменно. То есть их никак не двенадцать, но и не десять тысяч. Их более ста, но менее семисот — это точно. И у них есть свойства.

Одно из свойств, наиболее известное среди людей, — бессмертие. Бессмертие это весьма относительно, назовем его неограниченной возможностью продления существования. Громоздко, зато точно. И тут богам жутко, до трепета необходимы люди.

Конечно, это не афишируется. Но это так. Что ни делай, это так. Суть такая, весь строй земной жизни. Смертные и бессмертные переплетены цепью взаимного корыстного интереса. И все развитие, если оно не миф, происходит только благодаря данному переплетению.