Три стороны одной медали

Я никогда не была на живом концерте, как-то не довелось. Вот стоим с Маринкой в гудящей толпе, настроение потрясающее. Болтаем о ерунде, пританцовываем. Наконец на сцену выходит Ржевский и его команда. Публика взрывается от аплодисментов. Ищет взглядом в зале и находит, мои глаза. Смотрим друг на друга не отрываясь, Маринка даже толкает меня в плечо и посмеивается, мол, не прилично так замужней женщине пялиться на другого мужика. Много она понимает, что прилично, а что нет. Группа начинает выступление и зал начинает рукоплескать еще до окончания последнего аккорда. Сразу идет вторая композиция, слышу звук сообщения, достаю телефон, открываю мессенджер и впадаю в ступор. С незнакомого номера прислали фотографию, где мой муж трахает свою секретаршу с подписью «Прямо сейчас». Не новость, что босс трахает секретаршу, но конкретно этот босс- мой муж, мать вашу! Кто этот «добросердечный гражданин», который заботиться о счастье моей семьи, мне наплевать. Но вот Михаил мог бы позаботиться, чтобы я никогда не узнала о его перепихах с этой шлюхой. Мне не хватает воздуха, нужно срочно выйти на улицу. Говорю Марине, что охрана звонила, пожарная сигнализация в галерее включилась, надо срочно съездить проверить. Она слишком увлечена Ржевским на сцене, ну и пусть, меньше задавать вопросов будет.

Выхожу из невыносимо душного помещения на воздух, вдыхаю глубоко грудью. Злость не отпускает, решила поехать к Белозерскому прямо в офис.

Через полчаса сижу у него в приемной, надо же как вовремя успела, его секретарша выходит с невозмутимым видом из кабинета, остановилась возле двери, явно не ожидала, что я тут преспокойненько буду высиживать на диване для посетителей.

– Михаил Евгеньевич у себя? – мило улыбаюсь я в ее наглое лицо.

– Да –а, у себя. Я доложу.

– Я сама о себе доложу. – Прохожу мимо нее прямо в кабинет и закрываю дверь.

Миша стоит застегивает ремень, вот же скотина. Очень хочется его сейчас ударить, колотить кулаками прямо в грудь, чтобы ему стало так же больно, как и мне. Но к чему все эти истерики? Его это только повеселит. Скажет: «Лена, это ничего не значит. Просто подвернулась, мужчины полигамны». Сволочь. Буду действовать хитрее, но не факт, что умнее. Подхожу к нему ближе, ставлю сумку на кресло, он оборачивается, засовывает руки в карманы брюк и молча смотрит на меня.

– И как? – не справляюсь с эмоциями, хочу врезать по его щеке и себе заодно, чтобы лучше держаться. Выпрямляю спину и поднимаю подбородок еще выше.

– Я завтра уезжаю в командировку, на неделю, в Швейцарию. – игнорирует мой вопрос, оно и к лучшему.

–Ты просто уедешь, ничего не объяснив? – черт, не могу остановиться. Обида жжет изнутри и все прорывается. Он посмотрел на меня, пытаясь сделать безразличный вид, но в глазах читалось беспокойство.

–Да. – одевает пиджак, поправляет манжеты, – Ты на машине или тебя подвезти?

– На машине, сама доберусь. – Беру сумку со стула, разворачиваюсь и ухожу. Я в бешенстве, что за мужчина! Как можно быть таким холодным и равнодушным. Скотина. Ненавижу.

Сажусь в машину и еду в галерею, дома снова видеть его равнодушие второй раз за сутки это слишком. Переночую в студии, так будет лучше.

Стою смотрю в панорамное окно, думала сон придет быстро, устала, но от пережитого стресса адреналин не дает успокоиться. От звонка в дверь слегка дергаюсь, неожиданно поздно, пол второго ночи. Михаил опомнился и решил перед отъездом все-таки прояснить ситуацию. Открываю дверь, передо мной стоит Максим Ржевский собственной персоной. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы созрел план отмщения в моем воспаленном мозгу. Глаз за глаз, только мужчине это больнее принимать, чем женщине, он собственник.

Максим переступает порог, я не собираюсь отступать, смотрю ему в глаза. Он закрывает дверь. Стоит слишком близко, возбуждающе близко, адреналин бьет в голову, поднимаю подбородок выше, и он, наконец, целует меня, глубоко, страстно, так что я начинаю задыхаться. План приведен в действие, отступать нельзя. Обхватываю его шею руками и притягиваю к себе ближе, хочу больше, хочу глубже. Слышу, как он расстёгивает ремень, молнию и шелест фольгированной упаковки от презерватива вырывает меня из безумной неги, и я широко распахиваю глаза. Боже мой, что я творю?! Что с тобой, Елена, ты кто такая вообще?! Надо это остановить пока не поздно. Смотрю на Ржевского, голубые глаза потемнели от возбуждения, теперь напоминают грозовые облака, закрываю глаза. Открываю, нет, это не видение. Максим без футболки, джинсы расстегнуты. Смотрю на него заворожённым взглядом. Он такой красивый, невозможно оторвать взор.

– К черту, – шепчу себе под нос и качаю головой, – Один: Один.

– Что? – смотрит на меня в недоумении. Ничего не отвечаю, притягиваю его ближе к себе, целую…

…Несколько минут мы находились все в той же позе, обнявшись и дыша друг другу в губы, соприкоснувшись лбами, не открывая глаз. Пытались перевести дух.

– Так и знал, что будет охуенно. – Макс первый нарушает молчание и это возвращает меня к действительности. Я открываю глаза.