Три страны света

— Где моя собака? — быстро спросила она.

Горбун стал звать ее. Из-за куста, медленно выступая на трех ногах, показалась собака. Сара пришла в отчаяние.

— Ах, боже мой! Боже мой! Она сломала себе лапу; беги скорее за доктором! — в отчаянии кричала она горбуну, лаская собаку. Она стала перед ней на колени и с такою любовью смотрела ей в глаза, что горбун покраснел и быстро отвернулся.

Целый день Сара возилась с лапой собаки. Она устала и рано легла в постель. Горбун сидел на ступеньке у ее кровати, а возле, на подушке, лежала больная собака.

Комната была небольшая; кровать стояла на возвышении, под розовыми занавесками. Мебель была позолоченная, обитая розовым штофом; пол был устлан дорогими коврами. Свет выходил из розовой вазы, висевшей на средине потолка. Сара лежала в одном кисейном капоте; было жарко. Она поминутно меняла положения, и одно другого было грациознее. Ее черные волосы расплелись и падали по кружевным подушкам. Ноги ее, белые, как мрамор, были одеты в шелковые туфли; одна туфля сползла, и чудная ножка обнажилась во всей своей стройности.

— Какая жара! — проговорила Сара, откинув волосы назад и закинув руки на голову. Она дышала прерывисто и скоро.

Горбун жадно глядел на нее и часто закрывал голову руками, как будто вдруг чего испугавшись.

— Отвори окно и рассказывай мне сказки, — шепотом сказала Сара.

Горбун исполнил первое ее приказание, а о втором сказал, что не знает никакой новой сказки. Она непременно требовала, чтоб он что-нибудь рассказывал.

— Угодно, я вам расскажу странный, сон, который я видел на днях…

— Ну, рассказывай, — машинально сказала Сара и закрыла глаза, приготовившись слушать.

Горбун начал дрожащим голосом:

«Мне было очень грустно; я долго думал о своем положении: я один, меня никто не любит, надо мною все смеются. Я осужден не знать любви, в то время как страсть сжигает меня».

Он приостановился и поглядел на Сару. Неожиданное молчание вывело ее из дремоты, и она быстро сказала:

— Ну, продолжай! Смешно, очень смешно, что ты говорил…

Горбун горько улыбнулся и продолжал:

«И с этими мыслями я задремал; сон еще не успел овладеть мною вполне, как передо мною начали мелькать какие-то лица; они дразнили меня, щипали, бранили, и я не мог сдвинуться с места; ноги и руки мои были как будто скованы. Это, кажется, еще больше поощряло моих жестоких мучителей. Я рыдал, чувствуя свое бессилие, проклинал себя и, наконец, дошел до страшного состояния. Я вызвал на помощь себе нечистую силу, чтоб отомстить. Загремел гром, люди с криком разбежались, я остался один, вдруг потолок рухнулся… я почувствовал, будто лечу; точно я очутился в нашем старом саду; старик с заступом стоял передо мною. Он посмотрел на меня насмешливо и велел итти за собой. Мы долго шли дремучим лесом; пропасти и болота превращались перед нами в равнины, и мы свободно проходили по ним. Звери, встречаясь с нами, раболепно падали, птицы замирали в воздухе, не смея опередить нас; мы все шли лесом глубже и глубже. Вдруг поднялась буря, столетние дубы стонали и с треском падали, звери выли… земля заколыхалась, и мы стали опускаться… Я лишился чувств. Открыв глаза, я увидел, что лежу среди обширного луга, на мягкой, высокой и душистой траве. Кругом меня весело распевали птицы. Свет был розово-матовый. Цветы самые роскошные росли на этом лугу. Мне было так весело, так легко, что я заплакал от счастия. Вдруг послышались нежные звуки арфы и гармонический голос… Очарованный, я подкрался к кусту роз, откуда неслись звуки, раздвинул его, и голова моя закружилась. Качаясь на кустах роз, лежала женщина. Лицо ее поразительной красоты как будто было знакомо мне; она лукаво улыбалась. Долго я смотрел на ее черные волосы, на ее ласковые глаза, на ее белую грудь. Я забыл все, я упал на колени, хотел прильнуть к ее губам… но она, как птичка, порхнула и высоко села на дерево и там снова запела, призывая меня. Долго я ловил ее… наконец поймал! Она дрожала в моих руках. Я прижимал ее к своей груди, я целовал ее, и она не отворачивалась от меня. Коротко было мое счастье! Вдруг все потемнело, я очутился снова в дремучем лесу, старик с заступом насмешливо посмотрел на меня и сказал:

„Твоя злоба, твоя жажда мести — все исчезло при первом моем испытании! Зачем же ты звал меня?..“

Я сознался ему, что готов все забыть, все простить, лишь бы еще раз увидеть эту женщину, что готов даже вынести все мучения, какие он может придумать, только бы снова обнять ее.

Старик улыбнулся и сказал:

„Ты мой! Выбирай же несметное богатство на всю жизнь, или минутное счастие обладать этой женщиной…

Я согласился на…“

Горбун остановился; в эту минуту он заметил, что Сара, спустив свои ножки с кровати, внимательно слушала его.

— На что же ты согласился? — с любопытством спросила она.

— На последнее! — отвечал горбун и продолжал:

— „Если так, сказал мне старик, то ты подвергнешься испытанию…“ Но тут грянул гром и старик исчез…»