Три страны света

Казалось, он не верил своему счастью; брал ее руки, то одну, то другую, гладил, целовал их; слезы лились по его израненному лицу. Он схватил себя за голову, протирал глаза и снова страстно смотрел на Сару, Глаза ее были закрыты, волосы откинуты назад, и только коротенькие черные змейки, лежавшие на висках, резко оттеняли бледное, как мрамор, лицо Сары. Это лицо, дышавшее обыкновенно пленительной суровостью, теперь, без обычного напряжения в чертах, без этих изменчивых глаз с вечно нахмуренными грозно и привлекательно бровями, — было теперь строго, но кротко, каким никогда не видал его горбун. И эта необычная кротость, казалось, придала ему смелость…

Солнце село, в лесу стало темно. Он нагнулся к лицу Сары и тихо сказал:

— Мы одни здесь, нас никто не увидит, встань, встань! Ты теперь моя; я отдам жизнь свою, но ты будешь моею. Я долго боролся с страстью. Я много вынес страдания и унижения, ты должна меня вознаградить, да! Встань же, скажи мне, одно слово!

Он говорил отрывисто; глаза его блуждали, как у безумного.

— Ты одна, одна у меня во всем Мире, — продолжал он голосом, в котором много было нежности и отчаяния. — Я знаю, что я не достоин твоей любви… о, пощади меня, пощади несчастного безумца!

Он упал с рыданием на грудь Сары и, как дитя, плакал и молил ее сжалиться над ним.

Он жадно обнимал ее; взяв ее голову обеими руками, он долго глядел на нее, повторяя:

— Клянусь, что жизнь моя принадлежит тебе, клянусь, что твое спокойствие, твое счастье я готов купить моею жизнию! Клянусь тебе, что еще никогда не существовало такой безумной любви, какую я к тебе чувствую!

Сара слабо вздохнула.

Горбун с испугом отскочил.

Сара проговорила слабым голосом:

— Оставьте меня, я спать хочу!

Горбун опустился на колени и прислушивался к ее дыханию.

Сара дышала ровно, но слабо. Казалось, сон, похожий на летаргию, овладел ею. Руки ее и весь корпус безжизненно лежали на траве.

Горбун стоял на коленях и, нагнувшись к ней, не сводил с нее глаз. Он забыл и время и место, — он все забыл… Ему казалось, что женщина, которая лежит перед ним, принадлежит ему, что он счастлив, что она не оттолкнула его с ужасом и отвращением, когда он высказал ей свою страсть… что он будет вечно так жить, что страдания его кончились и впереди ждут его одни радости.

Прохладный ветерок зашумел листьями, деревья начали перешептываться. Горбуну казалось, что сама природа приняла участие в его радости и листья говорят друг другу о счастии, которого были свидетелями.

В лесу совершенно стемнело. Горбун едва мог различать черты, столь ему знакомые; он нагнулся близко к лицу Сары. Дыхание его заставило ее очнуться. Она приподняла голову, ощупала руками кругом себя и с испугом спросила слабым голосом:

— Где я?

И протянув руку, она прикоснулась к горбуну, который отвечал ей страстным пожатием.

— Боже, где я? Кто тут? — проговорила Сара и снова упала без чувств.

Горбун нежно прошептал:

— Ты с человеком, который тебя страстно любит!..

В ту минуту звуки охотничьего рога дико и громко разнеслись по лесу. Горбун вздрогнул и наклонился к самому лицу Сары.

Огни мелькали между густой зеленью. Крики и пронзительные звуки рогов раздавались по всему лесу.

Горбун, прислушиваясь к шуму, весь дрожал. Минуты его блаженства были сочтены, он судорожно упивался ими.

В кустах послышался шорох; виляя хвостом, явилась любимая собака Сары и начала радостно обнюхивать свою госпожу; горбун, как зверь, кинулся с охотничьим ножом на собаку, но она ловко увернулась и исчезла. Горбун в отчаянии схватил себя за голову и простонал:

— Они возьмут ее у меня… они возьмут мою жизнь! И он упал на землю у ног Сары.

Крики становились все ближе и ближе, огни замелькали вблизи. Горбун впал в исступление, он то плакал, то целовал руки Сары, то осыпал ее проклятиями.

Вдруг до слуха его долетел голос Бранчевского. Горбун окаменел.

— А, они идут! — дико прошептал он. — Ну, хорошо! Буду еще страдать и ждать… но, наконец, придет время!..

Схватив Сару на руки, горбун поцеловал ее, и его поцелуй походил на те поцелуи, которые получают умершие. Он дико закричал:

— Сюда, сюда! Ау! Сюда!

Шум и крики сильнее прежнего поднялись в лесу. Огней замелькало множество среди густой темной зелени, и все они, казалось, бежали к горбуну. Наконец вот и люди, горбун торжественно вынес навстречу Бранчевскому и его гостям бесчувственную Сару.

Фонари бросали красноватый свет на бледные, встревоженные лица гостей и прислуги; горбун щурился, пораженный их блеском. Все столпились около Сары. Осмотрели ее и увидели, что у ней слегка было ушиблено плечо. Горбун незаметно исчез.

Бережно вынесли из лесу Сару~ и, уложив в карету, отвезли домой.