Три стрелы

– Ты настолько не веришь своей жене? – и снова огорчили её слова мужа. Жаба посмотрела на Творимира, вздохнула и печально продолжила. – Не переживай обо мне, муженёк, просто занимайся своими делами, а на заре четвёртого дня приходи в приспешню1 и посмотри, на что гожусь я. Спокойных снов, – и ускакала она в свои палаты.

Слуги с печалью смотрели на господина, но против него и хозяйки не пошли, принялись с содроганием ожидать исход третьего дня.

Все три дня никто не видел, чтобы жаба спускалась в приспешню, только ночью шорохи слышались да стук в ступе. Все спали дремучим сном. А жаба одна-одинёшенька выполняла всю работу, изнывала от тяжести мешков сахара, муки; месила она лапками тесто, не жаловалась.

В ночь третьего дня по дому Творимира начал разноситься прекрасный аромат хлеба. Жители терема вдыхали эти ароматы, наслаждаясь, а труба печи передавал запах белого хлеба по всему Славграду. И каково было удивление, когда Творимир спустился на бабскую сторону, на самой заре, перед отъездом, и увидел по центру стола белоснежное полотенце, расшитое искусными узорами снежных цветов, а на нём невиданной красоты хлеб, мягкий, сладкий, пышный. Настоящий каравай. Мужчина, увидев работу жены, удивился, растормошил слуг, стоявших у него за спиной и, как и княже, не верившим глазам своим, и побежал в хоромы супруги, надеясь на чудо, но оно не произошло. Жаба осталась жабой, склизкой и противной. Спала в низкой люльке у стены. Мужчина спустился вновь в приспешню, завернул хлеб в несколько широких полотенец, сел в повозку и поехал ко двору отца. Там его уже ждали братья и бояре, пожелавшие посмотреть на изделия княжеских жён.

Первый хлеб был и пышным, и красивым, да только жёстким, каким и являлось сердце старшей невестки. Старый князь поджал губы, когда пришлось его испробовать.

Второй хлеб ему не понравился из-за того, что ни сын, ни невестка не смогли сохранить тепло драгоценного хлеба: тот немого почерствел и был холодным.

Третий хлеб Великий князь попросил попробовать всех и оценить, насколько он мягок, лёгок и сладок, как детские приятные воспоминания, окрашивающие в зрелом возрасте серость будней; они не давали забыться в жестоком мире, где властвовали распри, междусобицы, войны, открывали путь к чудесам и добру. Вспомнил старый человек вольготную жизнь, освящённую пламенным солнцем, великие походы свои, битвы с кочевникам и влажные поцелуи матушки, сующей под сердце сынку буйному кулёчек с землице родной. «Пусть легка будет дорога твоя… Не забывай старуху-мать и дом родной», благословляла княгиня и отправляла на новые сечи. Вспомнил Великий князь и хороводы с девками красные, поиски светящегося чертополоха и леденцы, делающие стариком Благомиром, самые сладкие и яблочные. Воровал ребёнком он леденцы, за это били его, но как был доволен, укрывшись от мамок, облизать его! Аромат хлеба… Вспомнил правитель Славграда свой победный каравай – отбил с дружиной небольшой поход другого княжества на него; погиб его отец, погиб и брат, остался он один и вкушал со слезами на глазах родимый хлеб, состряпанный седеющей матерью, чьи очи блистали аки две медные лазури. Дребезжащие руки вдовы месили тесто, выдавливала украшения, а слёзы солёные добавляли в сладость горечь. Представлял это новый Великий князь, смотрел на пригревающее солнце и слышал тихое роптание дружины; не пели они, не трубили о победе. А каравай всё же был хорош… Будто бы мамиными младыми ручками сделан был.

– Вот это и жаба! Погородиться можно женой, Творимир, – усмехнулся подобревший к невестке отец. Слёзы смахнул редкие. – Не знаю, она пекла и ли нет, но её умения похвальны.

– Жаба не может ничего испечь. Я протестую, – возразил старший сын.

– Твоя жена, по-видимому, тоже, – ответил в той же манере отец и посмотрел на боярина, чья дочь стала его невесткой. И тот человек смутился. – Больше всех мне по нраву хлеб жабы… жабоньки твоей, Творимир. Ну что же… Приступим ко второму испытанию. Есть у меня три белые рубахи. Я хочу, чтобы ваши жёны расшили их по своему усмотрению, даю на это три полных дня, – и в зал внесли три золочёных подноса и дали каждому молодому князю. И Великий князь отпустил сыновей.

Кто бы мог подумать, что младшая невестка сможет обойти богатых, воспитанных и образованных барышень, которые с детства учились и вышивать, и печь, и домашними делами заниматься, и вести хозяйства различные да людьми управлять? Откуда у простой, но говорящей жабы могут быть таланты? Да к тому же у такого мужа, что стеснялся выйти на улицу с жёнушкой, пренебрегающей ею, не допускающий даже мысли, что они могут быть близки. Но как бы того ни было, младший сын победил в первом состязании и мог с гордостью вернуться домой.

Часть 4

Хотел он погордиться своею женой, но на столе он вновь увидел жабу и запечалился. Сказал он и о похвале Великого князя, и о том, что её хлеб был хорош, что надеется на её искусное шитьё, но не было в его тоне того, чего ожидала жена. Блестящий взор жабы после слов мужа немного потускнел.