Три суда, или Убийство во время бала

— Как же вы хотите после всего этого запираться? — спросил я у него. — Может быть, вы и действительно менее виновны, нежели кажется, но тогда объяснитесь, скажите истину. Афанасьев прямо отрицает ваше показание; к чему же вы беретесь за ложную систему защиты? Суд не может решить дела иначе, как обвинив вас.

Он же стоял на своем.

Эксперты сличили почерк Ичалова с почерком записки, найденной у портнихи. По их мнению, сходства не было ни малейшего.

Рассмотрев ножи, отобранные мною в квартире Ичалова, врач заключил, что ни одним из них не могла быть зарезана Русланова.

Вообще многое было непонятно в этом деле, и невольно возникал вопрос: не было ли еще других участников преступления? Истощив напрасно все усилия выведать от Ичалова истину, я решился свести его со стариком Руслановым. Я думал, что вид истерзанного горем старика исторгнет из уст его то, что он как будто только не решался выговорить.

— Скажите мне, умоляю вас, — говорил старик Русланов, глядя на молодого человека, — что побудило вас на преступление? Вы еще так юны, глаза ваши так добры, в них видна чистота души вашей! Не может быть, чтобы похищение диадемы было целью убийства. Не укрываете ли вы кого-нибудь?

— Господин следователь, я прошу вас избавить меня от допросов господина Русланова, — сказал мне Ичалов. — Отвечать на его вопросы я не желаю.

— Хорошо. Конвойные, отведите арестанта в тюремный замок.

26-го января я получил из села Яковлево синее пальто, белую баранью шапку и чемодан Ичалова, которые потребовал к делу. Все это я отправил в Москву для предъявления их свидетелям, которые и признали их за вещи, бывшие с Ичаловым во время пребывания его в Москве.

Я спросил у Никандра Петровича, не желает ли он представить чего-либо в свое оправдание, но он ответил отрицательно. Тогда я исполнил последнюю формальность предварительного следствия, объявив подсудимому о его окончании.

— Тем лучше! — ответил Ичалов. — Пытка ближе к концу.

Аарон, напротив того, делал множество ссылок на обстоятельства, не шедшие к делу. Я был принужден отказать ему в их разъяснении, так как это только напрасно продлило бы время.

Ичалов вовсе не хотел просматривать следственного производства, Аарон потребовал копии со всех протоколов.

Передавая дело прокурору окружного суда для составления обвинительного акта, я выразил ему свое внутреннее убеждение, что Ичалов и Аарон не одни участвовали в убийстве.

Через семь дней я узнал, что обвинительный акт был составлен и представлен к прокурору судебной палаты. Пока дело перешло от последнего в обвинительную камеру для утверждения акта, а затем воротилось через прокурора палаты к прокурору суда и им было предложено окружному суду, настало 18-е февраля. Суд назначил это дело к слушанию на 13-е марта, и я с нетерпением ожидал развязки этой драмы.

Глава 9. Суд Божий

Наступил роковой для подсудимых день. Весь город стремился присутствовать при решении дела по обвинению дворянина Никандра Петровича Ичалова «в убийстве с целью ограбления» и купеческого сына Хаима Файвеловича Аарона «в недонесении об убийстве, в присвоении и сбыте бриллиантов, добытых посредством известного ему смертоубийства».

По распоряжению председателя окружного суда публика впускалась лишь по билетам. Всех мест было полтораста. Тем не менее в восемь часов утра все коридоры суда были переполнены любопытными, надеявшимися протиснуться в залу заседания. У многих были с собой корзинки с провизией. Все ожидали, что дело протянется долго. У подъезда также была толпа любопытных, которых не впускали жандармы.

Ровно в десять часов председатель открыл заседание.

Ичалов не пожелал иметь защитника.

Защитником Аарона явился известный московский адвокат.

Ввели подсудимых. По обеим сторонам их стояли жандармы с обнаженными саблями. Прочитали список присяжных заседателей, и по жребию было составлено из них присутствие двенадцати комплектных и двух запасных, которых и привели к присяге. Затем был прочитан список свидетелей, которые все явились. Их также, кроме двух Руслановых, привели к присяге. Отводов ни в том, ни в другом случае не было. Всех свидетелей было 99 человек, вызванных обвинительной властью. Между ними были корнет Норбах и Петровский. Защита, кроме того, вызвала четырех лиц, мне неизвестных. Более половины из лиц, бывших на балу, не были призваны в суд, так как показания их были бы совершенно бесполезны.

Секретарь прочел обвинительный акт.

Председатель, изложив вкратце сущность обвинения, спросил Ичалова, признает ли он себя виновным. Он ответил отрицательно.