Три темные короны

волны и ветер, что будет, кажется, вечно.

- Джозеф… Как бы мне хотелось увести её из этого острова

пять лет назад.

Билли не улыбнулся, когда вошёл в комнату, и это было

хорошо. Ну, лучше, чем виноватые дрожащие улыбки

целителей и Милонов. Он держал её за руку. Принёс цветы.

Яркие жёлто-оранжевые цветы, которые не растут в Волчьей

Весне.

- Мой отец прислал от любимого флориста матери. Послал за

ним, когда мы услышали… Прежде чем мы знали, выживешь ты

или умрёшь… Он сказал, это можно использовать и для

ухаживания, и для соболезнования. Мне стоит их растоптать?

- В доме Природы?

Она взяла их. У цветов были маленькие бархатные лепестки

и апельсиновый запах – они так подходили лету.

- Они прекрасны. Джулс может поддерживать в них жизнь

очень долго.

- Но не ты.

- Не я.

Она положила цветы на тумбочку, рядом с подоконником, с

сухим мёртвым зимним папоротником. Билли положил свой

пиджак на стул, но не сидел на нём, а устроился у неё в ногах.

- Как ты попала сюда? – спросил он. – Если ты и вправду…

бездарна, то почему с Милонами? Они что-то выиграли или

кого-то потеряли?

Арсиноя усмехнулась, и боль искрой рванулась в сторону

лица. Билли наклонился вперёд, когда она схватилась за щёку,

но ничего не мог сделать. К тому же, смешил её ещё больше.

- Они никогда не говорили о том, что я бездарна, - сказала

Арсиноя. – Ну, не тогда… Никого не клеймили так.

- А как узнали?

- Королева знает, когда рожает, - сказала Арсиноя. – А потом

оставляет нас на акушерку. И когда мы становимся достаточно

взрослыми, на нас претендуют семьи. И у меня это была Джулс.

Единственное, что меня не пугало. Она пришла, держа одной

рукой тётю Караф, а второй Мэтью.

- Ох, - Билли откинулся на спинку стула. – Тётя Караф и брат

Джозефа Мэтью. Как я понимаю, они друг друга очень любили.

- Да. Некоторые говорили, что она для него слишком

серьёзна, что он слишком молод. Но я никогда не забуду его

лицо, когда они её забрали.

Арсиноя закашлялась. Как смешно она смотрелась,

прикованная к постели, вся в бинтах, рассказывающая о

потерянной любви.

- Ты прыгнула перед медведем из-за меня, - сказал он.

- А сначала ты сделал это для меня.

Он слегка улыбнулся.

- А потом Джулс убила его, - сказал он. – Я раньше думал, что

она слишком сильна… Но нам повезло, что она там была.

- Да. В следующий раз я обязательно возьму её с собой.

- Ещё раз? Арсиноя, тебя чуть не убили!

- И если не попробовать ещё раз, то убьют точно.

Она закрыла глаза. Билли отвернулся.

- Королевы… Ты одна из них, - он покачал головой. – И это

так странно во всех отношениях.

- Ты слышал, что королевы не люди… Потому, убивая друг

друга, мы людей не убиваем, - она смотрела вниз. – Так они

говорят. И я не знаю, правда ли это.

Правда или нет, неважно. Это путь острова. Время начала.

Белтейн наступает. Остров вновь начнёт двигаться – снаружи и

к сердцу. Все Великие дома соберутся в долине Айнисфила.

- Вчера пришло письмо от отца, но я не открывал. Знаю, он

говорит, надо встретить Мирабеллу, а я не хочу.

- Ты хочешь, чтобы я выиграла, - сказала Арсиноя. – И

женишься на мне.

Билли усмехнулся.

- Я не хочу на тебе жениться. В тебе нет ничего от

примерной жены. Но я не хочу, чтобы ты умерла. Ты стала

моим другом, Арсиноя.

Он взял её за руку и держал, и она удивилась, сколько это

значило. Его слова были искренними, хотя он знал, что в конце

концов вынужден будет пойти навстречу Мирабелле.

- Ты хочешь это увидеть? – она коснулась своего лица.

- Я что, маленький мальчик? Боюсь посмотреть?

- Тебе придётся, если я выиграю.

Она повернула голову и стянула бинты. Швы стягивали

щёку, но не кровоточили.

Билли понадобилось время – и он всё увидел.

- Мне стоит лгать, что я видел что-то похуже? – спросил он, и

она покачала головой. – О тебе есть стишок дома… Маленькие

девочки поют, когда играют в верёвку.

Три королевы тьмы

Рождаются в лощине.

Тройняшек милых мы

Друзьями не увидим.

—

Три тёмные сестры,

Да справедливость судит…

И две поглощены,

И королева будет!

- А ещё вас там называют ведьмами. Так отец говорит.

Монстры. Звери. Но ты не монстр.

- Нет, - тихо промолвила она. – И остальные тоже. Но это не

меняет того, что надо сделать. – Она мягко сжала его руку. –

Вернись к Сандринам, младший. Вернись и прочти письмо.

Индрид-Даун

Пьетр Ренард никогда не бывал внутри Волроя, но всегда

об этом мечтал. Ещё с детства, после рассказов отца. В залах

ничто не издаст ни звука, говорил он. Волрой бросает вызов

красоте, ведь есть слишком много важного внутри, чтобы

возиться с гобеленами. И зал, где Совет проводит заседания,

обладает только чёрными гладкими стенами и скульптурой,

показывая цветы натуралистов, пожары элементалей, яды

отравителей и бойню войны. Он рисовал часть отравителей