Три товарища

— Теперь, собственно, полагается поворачивать обратно.

— Ничего, — сказал я. — Раньше мы видели белую. Одна нейтрализует другую.

Мы продолжали идти. Несколько человек шли нам навстречу по другой стороне. Это были четыре молодых парня. Один из них был в новых кожаных крагах светло-желтого оттенка, остальные — в сапогах военного образца. Они остановились и уставились на нас.

— Вот он! — вдруг крикнул парень в крагах и побежал через улицу к нам. Раздались два выстрела, парень отскочил в сторону, и вся четверка пустилась со всех ног наутек. Я увидел, как Кестер рванулся было за ними, но тут же как-то странно повернулся, издал дикий, сдавленный крик и, выбросив вперед руки, пытался подхватить Ленца, тяжело грохнувшегося на брусчатку.

На секунду мне показалось, что Ленц просто упал; потом я увидел кровь. Кестер распахнул пиджак Ленца и разодрал на нем рубашку.

Кровь хлестала сильной струей. Я прижал носовой платок к ране.

— Побудь здесь, я пригоню машину, — бросил Кестер и побежал.

— Готтфрид, ты слышишь меня? — сказал я.

Его лицо посерело. Глаза были полузакрыты. Веки не шевелились. Поддерживая одной рукой его голову, другой я крепко прижимал платок к ране. Я стоял возле него на коленях, стараясь уловить хоть вздох или хрип; но не слышал ничего, вокруг была полная тишина, бесконечная улица, бесконечные ряды домов, бесконечная ночь, — я слышал только, как на камни лилась кровь, и знал, что с ним такое не раз уже могло случиться, но теперь я не верил, что это правда.

Кестер примчался на полном газу. Он откинул спинку левого сиденья. Мы осторожно подняли Готтфрида и уложили его. Я вскочил в машину, и Кестер пустился во весь опор к ближайшему пункту скорой помощи. Здесь он осторожно затормозил.

— Посмотри, есть ли там врач. Иначе придется ехать дальше.

Я вбежал в помещение. Меня встретил санитар.

— Есть у вас врач?

— Да. Вы привезли кого-нибудь?

— Да. Пойдемте со мной! Возьмите носилки.

Мы положили Готтфрида на носилки и внесли его. Врач с закатанными рукавами уже ждал нас. Мы поставили носилки на стол. Врач опустил лампу, приблизив ее к ране.

— Что это?

— Огнестрельное ранение.

Он взял комок ваты, вытер кровь, пощупал пульс, выслушал сердце и выпрямился.

— Ничего нельзя сделать.

Кестер не сводил с него глаз.

— Но ведь пуля прошла совсем сбоку. Ведь это не может быть опасно!

— Тут две пули! — сказал врач.

Он снова вытер кровь. Мы наклонились, и ниже раны, из которой сильно шла кровь, увидели другую — маленькое темное отверстие около сердца.

— Он, видимо, умер почти мгновенно, — сказал врач. Кестер выпрямился. Он посмотрел на Готтфрида. Врач затампонировал раны и заклеил их полосками пластыря.

— Хотите умыться? — спросил он меня.

— Нет, — сказал я.

Теперь лицо Готтфрида пожелтело и запало. Рот чуть искривился, глаза были полузакрыты, — один чуть плотнее другого. Он смотрел на нас. Он непрерывно смотрел на нас.

— Как это случилось? — спросил врач.

Никто не ответил. Готтфрид смотрел на нас. Он неотрывно смотрел на нас.

— Его можно оставить здесь, — сказал врач.

Кестер пошевелился.

— Нет, — возразил он. — Мы его заберем!

— Нельзя, — сказал врач. — Мы должны позвонить в полицию. И в уголовный розыск. Надо сразу же предпринять все, чтобы найти преступника.

— Преступника? — Кестер посмотрел на врача непонимающим взглядом. Потом он сказал: — Хорошо, я поеду за полицией.

— Можете позвонить. Тогда они прибудут скорее.

Кестер медленно покачал головой.

— Нет. Я поеду.

Он вышел, и я услышал, как заработал мотор «Карла». Врач подвинул мне стул.

— Не хотите пока посидеть?

— Благодарю, — сказал я и не сел. Яркий свет все еще падал на окровавленную грудь Готтфрида. Врач поднял лампу повыше.

— Как это случилось? — спросил он снова.

— Не знаю. Видимо, его приняли за другого.

— Он был на фронте? — спросил врач.

Я кивнул.

— Видно по шрамам, — сказал он. — И по простреленной руке. Он был несколько раз ранен.

— Да. Четыре раза.

— Какая подлость, — сказал санитар. — Вшивые молокососы. Тогда они еще небось в пеленках лежали.

Я ничего не ответил. Готтфрид смотрел на меня. Смотрел, не отрывая глаз.

* * *

Кестера долго не было. Он вернулся один. Врач отложил газету, которую читал.

— Приехали представители полиции? — спросил он. Кестер молчал. Он не слышал слов врача.

— Полиция здесь? — спросил врач еще раз.

— Да, — проговорил Кестер. — Полиция. Надо позвонить, пусть приезжают.

Врач посмотрел на него, но ничего не сказал и пошел к телефону. Несколько минут спустя пришли два полицейских чиновника. Они сели за стол и принялись записывать сведения о Готтфриде. Не знаю почему, но теперь, когда он был мертв, мне казалось безумием говорить, как его звали, когда он родился и где жил. Я отвечал механически и не отводил глаз от черного карандашного огрызка, который чиновник то и дело слюнявил.

Второй чиновник принялся за протокол. Кестер давал ему необходимые показания.

— Вы можете приблизительно сказать, как выглядел убийца? — спросил чиновник.

— Нет, — ответил Кестер. — Не обратил внимания.

Я мельком взглянул на него. Я вспомнил желтые краги и униформу.