Три Царя (СИ)

— Ну я думаю выражусь за всех, что задницы наши скажут тебе огромное спасибо, Балдур Красный Стервятник. Конечно, мы пойдем с тобой и соскребем это дерьмо с твоего живота, потом соберем ворожеек, сдадим заказ, а затем я покажу вам такое место, что аж душа в пляс прыгнет.

— Рада, что в тебе еще остались нотки самопожертвования, — с улыбкой на лице произнесла Мира.

— Нотки? — Ярик рассмеялся вновь, и прижав человека сильней, продолжил. — Да Балдур мой единственный дружище, мне для него ничего не жалко. Если понадобится, я ему отдам свой последний носок, — он повернулся к человеку. — Хочешь носок?

— Ты их не носишь, — ухмыльнулся в ответ стервятник и дружески оттолкнул его плечом.

— Значит решили, — Дэйна прошла мимо Балдура, молча кивнув ему. — Первым дело находим певчего и пересекаем озеро.

Почва под ногами становилась всё мягче и мягче, а солоноватый запах, что доносился с едва уловимым ветерком, резал обоняние. Отряд, оставив позади лес и всех его обитателей, вышел на проселочную дорогу. Изрядно вымотанные и уставшие, они лишь мечтали об отдыхе под крепкой крышей, так и о горячей пище.

Перед ними раскинулась деревня, по крайней мере её можно было так назвать. Центральные ворота, сбитые из полусгнивших досок и трухлявых столбов, первое что попало им на глаза. Вокруг деревни отсутствовало какое-либо ограждение, даже банальный частокол, судя по всему, давно прогнил и осыпался.

На подходе к воротам, их встретила пожилая женщина, замотанная в тёмный платок. Она довольно сильно горбатилась и держала в руках дырявый мешок, а завидев Балдура и его сопровождение, низко поклонилась и зашуршала в сторону, уступая им путь.

Для неё, как и для жителей подобных богами забытых деревень, любой кто не носил дырявое тряпье и выглядел больше живым, чем мёртвым, мог быть как путником, так и самим князем. Сырник странным взглядом окинул женщину, а маленький холодный носик колыхнулся на резкий запах пота и соли.

Как и ожидалось, внутри всё обстояло нисколько не лучше. Дорога, что тянулась вдоль всей деревни, давно вымокла, перебродила и превратилась в кашеобразную субстанцию с редко торчащими камнями. По краям всё же можно было заметить следы первоначальной кладки, что говорили о совершенно ином прошлом поселения.

Деревянные домишки, избы и хибары, утопая в собственном фундаменте, накренились и словно выглядывали, осматривая новых гостей. Некоторые двери, настолько ушли в землю, что попросту были выломаны и заменены на занавески из шкур.

Казалось, что редкие лица, которых встречали Стервятник с компанией, походили на призраков, что, облачившись в старье, волочились по улочкам. Воздух резко отличался своей влажностью, ощущением что даже волосы начинают преть. И соль. Соль была повсюду, что характерно для приозерной деревушки.

Из одной хибары вышел крепкий мужчина, что держал увесистое дубовое ведро, наполненное до краев. Он, перейдя через размытую дорогу, как следует замахнулся и вылил багрово-темное содержимое в кусты. Мужчина некоторое время стоял, смотря куда-то вдаль, а затем почесав густую бороду вернулся обратно. Он заметил стоящих посреди деревни чужаков, но сложилось впечатление, что ему было совершенно плевать.

Балдур переступив с ноги на ногу, освобождая ботинки из грязевой слякоти, схватил за руку проходящую мимо женщину.

— Доброго дня, — произнес он спокойным и усталым голосом. — Мы здесь проездом и хотелось бы узнать, где нам можно отдохнуть и найти певчего, чтобы перебраться через озеро.

Женщина подняла голову, и из засаленных длинных волос показались девичьи серые глаза. Балдур многое повидал за свою жизнь, но впервые ему встречается женщина, оставившая позади лучшие годы своей жизни, сохранив юношеский и наивный девичий взгляд.

Она некоторое время смотрела на человека, словно пытаясь ему что-то сказать, а затем молча указала пальцем в сторону, как ему показалось постоялого двора. Стервятник поблагодарил в ответ, а затем послышался голос.

— Боги, слава вам о Род, о Мать Земля!

Навстречу им семенил старик в сером тряпье с березовым суком в руках. Он явно был рад новым лицам, особенно его глаза загорелись при виде Миры. Он подошел к отряду и низко поклонился, Балдур лишь слегка кивнул в ответ.

— Ше… не помню уже сколько лун я славил богов наших великих, в надежде что они пошлют помощь нашей скудной деревушке! И вот наконец! Едва ритуал окончил вижу… едют, колдуны!

— Мы не…

Старик не дал окончить.

— Колдуны значится, одежды хорошие, мечи крепкие, щеки здоровые. Наколдуйте нам с позволения и славы божьей процветания, чахнем совсем.

— Повторюсь мы не… — старик, казалось, не слушал их и бормотал ранее заученный монолог.

— Чахнем с хейлета, то бишь пойди уже пятые, что твой пень. Народ духом гниет изнутри, мужики здоровые замертво падают, едва с кровати встав. Бабы детей бездыханных рожают, рыба, чуя наше проклятье от берегов прочь мчится, что твой пень.

— Это к вашему колдуну или к волхву, на крайний случай и певчий разберется, — сказала Мира, еще раз осматривая поселение.