Три Царя (СИ)

«Опасная штука, с которой лучше не стоит играть», — выразилась она словами Балдура. Мира достала хлеб и фляжку сладкой воды, которые любезно предоставил кабачник, и разложила на столе, вместе с рунами и свечами. Она села на стул, и приготовила в рукаве несколько подчиняющих и успокаивающих заклинаний.

Ей оставалось гадать, сколько домовой провел времени в подобной атмосфере тяжелого духа, от которого дышать было невозможно. Он мог броситься на нее и вцепится в горло длинными когтями. Мог не появившись вовсе, разложить ловушки или просто уронить потолок ей на голову. Она была готова ко всему, поэтому положила глефу себе на колени, и очертила в воздухе знак богини Лады.

«Это займет некоторое время, но, если не появится, придется насильно вырвать, как бы мне этого не хотелось». Она закрыла глаза и стала слушать тишину. Через некоторое время в её голове начали появляться образы, воспоминания пережитого совсем недавно. Это был первый раз за все время их похода, она и её разум были предоставлены лишь ей самой.

Мира размышляла, много размышляла о цели их вылазки, пошагово вспоминала сбор иглопузов с дальнейшей битвой. Пыталась проанализировать и понять, что она сделала не так, как позорно попалась и напоролась на когти зверя. Спина уже не болела, но всё еще ужасно зудела.

Затем тот момент, когда Серый был практически повержен, была вспышка. Она видела Дэйну, абсолютно беспомощную и лежащую под громадной тушей волка. «Вот и всё», 3/4 пронеслось в тот момент в её голове. Почему эти слова, она так и не могла понять. Мира вспомнила, что чувствовала не страх за потерю друга или смерть очень близкого, а агонию апатии, словно, когда волк клацнет своей челюстью, он оборвет нить всего мира. Останется лишь тьма, и больше ничего.

Специфическая аура еще больше нагнетала атмосферу и заставляла её ударится в воспоминания. О временах, когда они впервые встретились, как отряд. Когда её с Дэйной, будучи зелеными новобранцами «коллегии» представили своему сборщику, рядом с которым стоял рыжий парень. Балдур уже тогда ходил с Сырником, что был в несколько раз меньше и проводил всё время, прячась у человека за головой.

Отчетливыми образами перед ней возникали картины первых походов, первых удач и потерь, она вспомнила как бурлила кровь после удачного сбора кобольдов. Как напоролись на гнездо аспида и едва унесли ноги, именно в тот день Балдур впервые позволил себе обновить свой револьвер.

Всё это заставило неосознанно улыбнутся. Казалось, это было так давно, но так близко, что можно было дотянуться рукой и коснуться кончиками пальцев прошлого. Затем большое событие, гулянка, а потом всё пошло к чертям, так думали окружающие, но она знала правду. Знала почему их отряд распался и все отправились своей дорогой, знала, как это было тяжело для всех, расставаться с тяжелым грузом обиды на душе. Она помнила, что хоть и Балдур был инициатором, ему пришлось тяжелее всех.

Затем нечто насильно попыталось вырвать знания, которыми она в свое время была одержима, но как только узнала, поклялась, что постарается их забыть. Мира почувствовала, как кто-то копошится в её разуме своими маленькими пальчиками, пытаясь разобрать его на части. «Эманации, не позволю».

Она резко встала, и стул с грохотом опрокинулся. Мира взмахнула рукой и выставила перед собой открытую ладонь. По всей избе прошлась волна, разбрасывая дипломы и благодарности в разные стороны, переворачивая стол.

Следующим жестом, она взяла своё оружие и разделив надвое, швырнула в противоположные стены. Они с треском вонзились в засмоленные стены избы, сопровождаемые мощным потоком духа из кончиков пальцев.

— Дух, обитающий в этих стенах, я приказываю тебе появится. Я, Мира Лунагард, здесь чтобы излечить это место, даже если паразит — это ты. Появись дух, появись домовой, стерегущий очаг давно потухший. Появись домовой и говори со мной словами, иначе клянусь Родом всеродителем, Перуном громовержцем, Сварогом, чьими руками выкованы горы, Велесом сладкоустом, Матерью Землей, сущностью всего живого, Чернобогом и всеми его дочерьми, что не оставлю и щепки от твоей избы. Ежели еще раз посмеешь на мне эманации применять, то боги мне свидетели, запомнишь моё имя на всю жизнь.

Стены избы задрожали, дверь захлопнулась и закрылась на засов. Мира повторяла эти слова снова и снова, и каждый раз голос её становился всё более могущественным. Она заговорила в два голоса, затем в три, они словно раскаты грома проносились по комнате, что едва не рассыпалась в клочья.

— Дух, обитающий в этих стенах! — Перешла она на многоголосый крик. — Я призываю тебя появится. Я, Мира Лунагард, здесь чтобы излечить это место, даже если паразит — это ты. Появись дух, появись домовой, стерегущий очаг давно потухший.