Три Царя (СИ)

Дэйна сложила щит с мечом и стальные щитки у двери, положив сверху подсушенную веточку розмарина. Она не хотела дать повода домовому думать о ней как об агрессоре, и уж тем более заставлять его сердится. Всё чего она хотела, это лишь сделать предложение, со всем уважением и почтением.

Все столы были сдвинуты в стороны, кроме центрального, на нём лежала тарелка со свежим хлебом да стакан сладкой воды. Вокруг она разложила пару рунических камней и поставила три свечи, но зажигать не стала. Сама же полувеликанша расположилась на стуле напротив, закинув ногу на ногу.

Она сложила руки в замок на бедрах и закрыла глаза. Наступила полнейшая тишина, лишь было слышно, как кабачник крутит головой, и едва слышно попискивает, в поисках хранителя своего очага. Настоящего хозяина «Крота».

— Ну шо? Появился? Видите, госпожа колдунья златоволосая? Видите его то?

— Помолчи, — сквозь сжатые губы выдавила она.

Кабачник ахнул и закрыл рот обеими руками, однако крутить головой не перестал. Внезапно по всему помещению раздавались непонятные звуки, похожие на скрежет, словно мыши шуршали по углам.

Она чувствовала, как что-то пронеслось по её волосам, как резко защекотало в затылке. Шуршание слева, затем справа, с потолка и под стулом. Она не открывала глаз, даже когда загремел её щит с мечом, лишь сидела и покорно ждала.

Появились новые запахи. Кислота квашеной капусты, сладость свежего незасахаренного меда, отчетливый привкус солонины, что щекотал своей резкостью нёбо и горечь крепкой настойки. Все эти звуки и запахи постепенно смешивались с редким и ехидным хихиканьем, что разносилось эхом по всему заведению.

— Я гость в твоем доме, усталый путник, что нашел прибежище в твоей кабацкой. Я насытилась и напилась, я ищу лишь разговора. Мой меч и мой щит не поднимутся в стенах твоего очага и не смеют нарушить его пламени.

— Интересно, — раздался голос из неоткуда. — Действительно интеллигентная особа, что ритуалы знает да как подзывать стоит, вместо «Эй ты, огня поддай, да коня вычеши». Зачем зовешь меня?

— Поговорить, — кончики пальцев Дэйны приобрели оттенок бирюзовой лазури, и она очертила в воздухе знак богини Лады.

— Хе-хе.

Свечи на столе зажглись, и рядом с ними появился домовой. Внешне маленький старичок с лысой блестящей головой и длинной седой бородой до пят. Нос в форме продолговатой картошки закрывал тоненькие губы, что скривились в улыбке. Его большие глаза сверкали очагом, а толстые пальцы лежали на объемном круглом брюхе. Он шевельнул головой, и раздался тот самый звук, похожий на шуршание, что исходил от его двух колец в ушах.

— Чуу! Домовой во плоти! — запричитал кабачник. — Сколько живу здесь и владею, впервые зараза показался, как я и ни звал.

— Потому что звать не умеешь, да и живешь ты лишь здесь, но не владеешь 3/4 «Крот» мой.

Мужчина набрал воздух в легкие, но его прервала Дэйна, прежде чем тот принялся изнывать о проблемах и загадывать три желания, словно перед ним волшебная рыбка.

— Я Дэйна Бринхилд, признательна тебе за твой отклик, дух.

— Я знаю тебя, воительница Бринхилд. Веришь ты или нет, пару раз звучало твое имя в этих стенах в давно забытые времена.

Домовой осмотрел пустую кабацкую, в глубине которой едва слышно потрескивали угли, и покачал головой. Он протянул маленькую ручку, и сложив губы, едва слышно просвистел. В мгновение ока появилась метла, помело которой приятно играло огненными зайчиками. Он посмотрел на хлеб и стакан сладкой воды, затем, одобрительно кивнув, ударил метловищем по столу.

По волшебству стали появляться различные блюда деревенской кухни. Домашние щи, от которых пахло капустой и согревающим теплом, румяные пирожки, что в дневном свете переливались своей корочкой, горшочек творога со сметаной, драники, залитая в сливочном масле картошка, но взгляд Дэйны приковала лишь одна тарелка, которая заставила вспомнить Сырника.

Кабачник ахнул.

— Так-то лучше, — потёр руки домовой и метла тут же испарилась. — Угощайся, Дэйна Бринхилд, кушай и пей. Я дух-домовой, звать меня Мороська.

— Благодарю.

Она не была голодна, да и ситуация складывалась так, что и насильно кусок в горло не полезет, но ритуал должен быть исполнен. Мороська был домовым кабацкой, а значит в его натуре всех гостей кормить и поить, ежели в настроении он добром. Случалось если кабачник филонит и не трудится как положено, домовой злился, и мог насыпать пуд соли ему в кашу или угли в печке залить водой.

Дэйна знала, что хоть внешне и зачастую они выглядели старцами, все домовые в душе оставались маленькими детьми. Смех мог смениться плачем, а радость гневом, поэтому и относится к ним нужно было соответственно, с почтением. Она взяла пирожок, замечая, как домовой с взглядом увлеченного ребенка наблюдает за ней, и откусила. Рядом с ней появилась кружка крепкой закваски. Она благодарно кивнула.

— Ешь, ешь. Посетители у нас редкость, — он бросил злобный взгляд на кабачника. — Особенно тех, кто помимо рыгать и звонко ветра пускать толком ничего не умеют. Ты жуй, запивай, не торопись.