Три царицы под окном

— Ой, ну что вы такое говорите, Сонечка, ей-богу! — снова загорячилась Вера Константиновна. — Не знаю, может, я в этих делах отсталая совсем и не понимаю ничего, но ведь должно же быть у человека нормальное общение какое-то! Хотя бы с матерью! Я ж не виновата в том, что не разбираюсь в этой его виртуальности! Всю жизнь проводником проработала, к пенсии только до бригадиров дослужилась… Едешь, едешь, бывало, день и ночь — сутки прочь. Одна и радость в дороге — поговорить с кем по душам. Привыкла я, понимаете? Бывает, таких историй от пассажиров наслушаешься! А с родным сыном… Ведь как у меня было? Забежишь домой, обцелуешь-оближешь его, и дальше, в смену. А он тут один, с глухой бабкой… Торопилась я, дополнительные рейсы брала, надо было деньги зарабатывать, чтоб его в институте выучить. Одна, без мужа сына растила. Так, знаешь, все радовалась, что он у меня умница-разумница такой… Кругом мать обскакал! А теперь, выходит, нам и поговорить не о чем… Вот ты, Сонечка, ведь не такая, скажи? Ты ведь не сидишь с утра до вечера в этом Интернете?

— Нет, не сижу, Вера Константиновна. Я в этом смысле тоже, как вы говорите, отсталая. У нас и компьютера даже в доме не было… И все же я на вашем месте не драматизировала бы так ситуацию. Ну, такой вот он, ваш Славик… Образуется, Вера Константиновна! Со временем все образуется…

— Да? Вы правда так думаете, Сонечка? Послушайте… А может, вы его как-то… попробуете расшевелить, а?

— Я? А как?

— Ну, на свидание пригласите… В кино…

— Ой, ну что вы… — Соню бросило в жар. — Я этого не умею. Наверное, надо, чтоб он сам…

— Да это понятно, что сам…

Они вздохнули в унисон, понимающе переглянувшись. Отпив из своей чашки, Вера Константиновна осторожно поставила ее на блюдце, посмотрела на Соню грустно и немного критически:

— Действительно, чего это я… Вы и сами-то, Сонечка, я смотрю, не особо ногами по земле ходите. Тоже все в облаках витаете, да? Вчера утром мимо меня прошли и не поздоровались даже. И лицо у вас было такое… Как бы это сказать…

— Глазами вовнутрь повернутое?

— Да-да! Точно! Именно так! Именно вовнутрь повернутое! И что это с вами, с молодыми, нынешнее время творит, не понимаю… — грустно улыбнулась женщина, — одни, смотришь, наоборот, чересчур наглые да развязные, палец им в рот не клади, откусят и разжуют с аппетитом, а другие, как вы с моим Славиком… Прямо обидная и несправедливая диспропорция какая-то, ей-богу!

— Ничего, — лихо улыбнулась Соня. — Мы и такими поживем, Вера Константиновна. Не переживайте.

— Да как, как за вас не переживать-то? Как вы жить-то будете? Как семьи устраивать, детей рожать? Не в Интернете же вы их рожать станете? Нет, ты не понимаешь, Сонечка! Это же беда, беда настоящая! И мне беда… Целыми днями одна, одна, даже поговорить не с кем… Ты заходи ко мне, Сонечка! Просто так заходи, даже и без надобности какой. Хорошо?

— Хорошо, Вера Константиновна, — торопливо пообещала Соня. — Можно я позвоню?

— Да звони, конечно. Телефон там, в прихожей…

Залпом допив остывший чай, Соня прошла в прихожую, сняла трубку со старенького аппарата, потерла задумчиво лоб, выстраивая в памяти цифры Викиного домашнего номера телефона. Дверь в Славикову комнату была открыта настежь — согнувшись тощей спиной, он сидел в кресле перед компьютером, ритмично покачивал головой в наушниках, как заведенная механическая игрушка. Действительно, шла от него волной странная и немного колючая отрешенность, можно сказать, немного воинственная даже. Вроде того — не подходите ко мне. Я весь там, и мне там хорошо, и не трогайте меня, ради бога!

Соня даже дверь осторожно в его комнату прикрыла, чтоб не мешать своим разговором. А вдруг в трубку кричать придется? Связь с далеким северным городом Вики часто была плохой. Да и дозваниваться приходилось подолгу…

На этот раз все, на удивление, пошло хорошо — и длинные далекие гудки полились в трубке приглашающей музыкой, и Викин голос прозвучал так ясно и отчетливо, будто она находилась совсем рядом, за стенкой.

— Сонька! Сонька, это правда ты? О господи… Как хорошо, что ты сама меня набрала! А я звоню, звоню вам, никто трубку не берет… Что случилось-то?

— Да ничего, Вик! Ничего не случилось! Просто я от Томочки переехала, теперь я в квартире Анны Илларионовны живу! Ну, помнишь Анну Илларионовну, ту старушку, которая обещала Томочке квартиру по завещанию отставить?

— Помню… Помню, конечно!

— Ну, вот… Анна Илларионовна умерла недавно…

— Ой, Сонька… Так это ж… Это же просто здорово…

— Что — здорово? — опешила Соня. — Что Анна Илларионовна умерла?

— Да нет! Здорово, что ты там живешь! Вадим про эту квартиру ничего не знает… Ты даже не понимаешь, Сонька… Это же спасение для меня! Забери меня отсюда быстрее, Сонька…

Трубка вдруг всхлипнула в Сониных руках и замолчала, и Соня подула туда нерешительно — связь, что ли, прервалась?

— Але… Вик, ты где? Ты слышишь меня? Что случилось, Вика?

— Ой, да сейчас, погоди… Я в себя приду… — икающим надрывно голосом произнесла Вика. — Соньк, мне надо срочно как-то сваливать отсюда… Срочно! У меня Вадим хочет Сашеньку отобрать…