Три цвета надежды (СИ)

- Нури, хватит мне чесать эти отмазки, - сменил голос на более просительный посетитель и немного наклонился, чтобы смотреть на работницу публичного дома ближе. – Отменяй.

- Хоуп, я готова сделать для тебя что угодно, но в свободное время. А сейчас…

- Хорошо, если ты не умеешь отказывать, то я сделаю это за тебя, - он достал телефон и стал искать номер хозяина заведения, его приятеля и тоже золотого, следящего за районом и теневой информацией в городе через своих девочек. Впрочем, они ему не совсем принадлежали. Скорее он выбирал и оставлял лишь тех, кто были способны добровольно и ответственно отдаваться этому осуждаемому обществом делу, тем не менее, весьма доходному, благодаря правильному распорядительству сутенера, ничем не ущемляющего «ночных бабочек».

- Что ты делаешь? – оживилась Нури, скидывая свою напускную манерность, с которой сроднилась так, что нельзя было и подумать о других составляющих её характера, если она сама не желала их показать.

- Организовываю себе досуг, - листал Хосок контакты в телефонной книжке.

- Почему бы тебе не взять другую девушку сегодня, как ты делаешь это всегда? – нахмурились тонкие величественные брови. Она положила ладонь ему на запястье, призывая прекратить самовольство, и обычно это производило усмиряющий эффект, но сегодня Джей-Хоуп не собирался сдаваться.

- Мне сегодня хочется и секса, и друга, - посмотрел на неё он и приложил трубку к уху. – Алло? Привет, Серин, ты в клубе? – только галантные участники любовных утех именовали это при проститутках «клубом», чтобы не задевать их достоинство лишний раз. Не все относились с уважением к этой специальности, но Хоуп был одним из таковых. - Тут в тридцать седьмом номере карантин. Да, эпидемия, пандемия! Бубонная чума, дифтерия, проказа. Сюда никому нельзя, скажи там внизу на ресепшене, ладно? Спасибо, - попытавшаяся прервать этот разговор Нури уперлась в повернутую к ней спину, ловко подставленную, чтобы она не вырвала телефон. Сведя губы недовольным узлом, она дождалась, когда Хоуп повернулся обратно. Она была рада, что вместо другого мужчины сейчас проведет время с этим, но показывать ему, что он её фаворит было непозволительно. – Ну, что ты? Я же плачу не меньше, ты ничего не потеряешь от моей наглости.

- А клиента? – всё ещё строго уточнила она.

- Но я же лучше, - подкупающе протянул Хоуп, двинувшись навстречу девушке и, упершись в неё, заставил задом отступить в номер. Заведя руку назад, он прикрыл за ними дверь.

- Тебе ответить честно, как друг, или хвалебно, как куртизанка? – медленно оттаивала она, смотря в его игривые глаза и ощущая его руки, подцепившие её слету, притянувшие к себе.

- Вот зачем ты ставишь под сомнение мои постельные умения, а? – он закрыл её губы поцелуем, стискивая в объятьях теснее. Как же было легко и комфортно с Нури! Нет, в самом деле, если бы не отец, то рано или поздно, если бы он на ком и женился, то на ком-то вроде неё. Никакого жеманства, никой глупости, никаких слез и непонимания. Ему хотелось мудрой женщины рядом с собой, но притом она должна быть сексуальной. Да и… если ей быть матерью будущих детей – очень будущих, потому что в ближайшее время он всё ещё не готов, - то чуточку непорочности в ней всё-таки должно было быть. К сожалению, именно этого он в Нури, наверное, уже не находил. Сарказм, хоть и роскошно прикрываемый, давно задушил в её душе всякую невинность. И дело даже не в том, скольким мужчинам она отдавалась, а именно в том, что порой она казалась даже мудрее самого Хоупа. Она была прекрасная актриса и мастерица пантомимы, но он догадывался, что сердце её трудно очаровать романтикой, или вызвать в нём искрение доверчивые чувства. Нури никому не доверяла, и этот железный барьер, воздвигнутый жизнью, но укрепленный ею самой, делал невозможным представление её в роли супруги. По крайней мере для рассудительного, и желающего больше открытости Хосока. Кому-нибудь, возможно, менее внимательному и пустому, сгодится и это.

- Разве это возможно? – сияющими и восторженными глазами посмотрела она на него, когда их лица немного отстранились. То, с каким пылом она принимала и обслуживала, заставляло хотеть возвращаться вновь и вновь. – Ты самый долгоиграющий мужчина, которого я знала на своем веку. Но самоуверенность и гордыня никого не красят.

- И всё-таки, скажи мне, как человек опытный, - доведя её до кровати, о которую она уперлась икрами, Хоуп остановился и принялся снимать пиджак, поедая её точеные формы взглядом. Нури опустилась на постель и посмотрела на него снизу вверх. – Как отличить, когда женщина имитирует, что ей хорошо, а когда ей на самом деле хорошо?

- О, какие вещи тебя волнуют! – она взялась за пряжку его ремня и принялась расстегивать его. Хоуп скинул с себя пуловер. – Я не верю, что ты не способен почувствовать это сам.