Три цветка и две ели. Первый том

– Прощай, Нинно, – первой заговорила Маргарита. – Может, мы еще увидимся, если я буду в Орензе, но в Лодэнию более не приезжай. Ульви и Жон-Фоль-Жин ждут тебя дома, а мой дом здесь, рядом с моим мужем, супруг он мне или нет. Сегодня он в очередной раз доказал мне свою любовь – тем, что вызволил тебя, пойдя наперекор всему городу, настоятелю храма, лучшему другу, какой ему как отец, и собственной убеждености в твоей вине.

– Именно так, – хмуро сказал Рагнер, – не сядешь сейчас на корабль – я тебя прибью без разговоров. Увижу еще раз в Лодэнии – тоже прибью. Свои десять золотых возьмешь у господина Эорика Ормнога. Ты их честно заслужил за обличение жуткой банды, так что не отказывайся. Иди! – приказал он.

– Хоть объять б тебя, Грити, коль больше́е не увижу, – только ответил Нинно.

– Нет, Нинно, – помотала она головой. – Точно не сейчас. И более не зови меня «Грити». Моему мужу это не нравится, значит: тебе больше нельзя. Иди, Нинно, – повысила она голос. – Немедленно! Людей из Суда не выпускают из-за тебя, а там дети… Иди же! Прощай!

– Прощай… – пробормотал Нинно и вышел за ворота, в каких сразу поползла вниз опускная решетка. Эорик шел рядом с кузнецом – мужчины направлялись к «Медузе» у пирса.

– Пойдем и мы, – вздохнул Рагнер и повел Маргариту к зданию управы. – Покажу, где я тут сплю. Правда, придется подняться на третий этаж. Из тех окон можем посмотреть, как «Медуза» отчаливает.

– Рагнер, я так тебя люблю! – пылко ответила ему Маргарита. – Я не всё поняла, что там происходило сегодня, но… для меня достаточно!

– О, я с удовольствием тебе расскажу, как я наконец заткнул отца Виттанда! Это стоило даже того, чтобы с Вьёном разругаться!

– Вы помиритесь?

– Я для этого многое сделаю… А знаешь, Вьён так рьяно и бесстрашно защищал свою Лилию, что равнодушной она остаться никак не может. Наверняка уже влюбилась в своего рыцаря. Он скоро станет счастливым и добрым. Вьён мне еще спасибо скажет, когда под венец с ней пойдет!

Рагнер привел Маргариту в свои покои, состоявшие из кабинета, спальни и уборной. Окна выходили на море. Пока на площади внутри форта начинался поединок драчунов, «Медуза» оставляла Ларгос. Нинно стоял на палубе и смотрел на Вардоц, а в нем Рагнер, обнимая Маргариту со спины, держал руки на ее округлом животе. Он и она смотрели на Нинно.

– Спасибо, – еще раз прошептала Маргарита. – Нинно не виновен.

– Нет, виновен, – невесело усмехнулся Рагнер. – Кроме него, просто больше некому. Все бандиты были тринадцатого дня в Нюёдлкосе. А тот вольнодушный и впрямь порой буйствовал, но никого из дам ни разу не тронул: ни горожанок, ни девок… Лупа из Нюёдлкоса сегодня его оболгала. Надеюсь, ей хоть кто-то поверил. Честных шлюх не бывает, как не бывает честных поваров, разбойников-лесорубов и градоначальников в городе мелкой поганки – таком, как драный Нюёдлкос.

– Значит, мясник не причинял вреда женщинам? И даже вольнодушным был… Тогда мне его жалко… Он не заслужил казни для насильников.

– Моя ты добросердечная, – поцеловал Рагнер ее в висок. – Всё равно он нелюдь, уже кусачий зверь, – и, прав Сиурт, монастыря такой убийца не заслужил. Он завтра мигом потеряет сознание и истечет кровью за час, вместо того чтобы мучиться три дня на колесе. Я бы сказал, что ему очень повезло.

Маргарита задумалась.

– В прошлом году, я где-то в это время венчалась. Так мужа любила, и он меня вроде любил, – а всё оказалось обманом… Хорошо, что сегодня иначе.

Рагнер ничего не ответил, только крепче ее обнял.

«Прощай, Нинно, – сказала Маргарита заходившему за Южный мыс кораблю. – Пожалуста, будь счастлив».

«Прощай, выродок, – думал в это время Рагнер. – Позор с Лилии Тиодо смоется уже этой ночью, а не завтра в полдень. Тебе тоже сильно, очень сильно повезло, "красноглазый демон", – быстро и без боли станешь рыбой».

________________

Лилия и Адреами не вернулись вместе с Аттсогами в их дом: Арл Флекхосог любезно предложил им переночевать в своем доме, а во второй день Венераалия вместе просмотреть казнь. Лючия Альмондро, сочувствуя подруге, оставалась с ней в доме Флекхосогов аж до окончания ночного часа Целомудрия – до того, пока за ней не пришел обеспокоенный муж и не увел ее.

– Наконец-то она ушла! – сказала Лилия в кабинете Арла. – Столько же в ней благочестия и правильности, аж тошно! Если у Лючии будет дочь, то я этой крошке не завидую – к ней она будет даже строже, чем к себе. И сыну не завидую – как раз его Лючия избалует!

Лилия по-домашнему вольготно полулежала на покрытой узорной камкой скамье, подложив под руку подушку из золотистого бархата – ту, что некогда сама вышивала. Хозяин дома стоял у стены напротив нее, у трехъярусной полки, и разливал сладкую можжевеловую настойку. Более никого, кроме них, в темно-вишневом кабинете не было.

– Тебе пора покидать Ларгос, – сказал старик, подавая изящной красавице чарку и садясь на высокий стул за свой роскошный, «черепаховый» стол. Арл Флекхосог тянул настойку медленно, причмокивая, а Лилия выпила ее разом, скривилась и, выдохнув, ответила:

– Зачем? Герцог Раннор думает, что Торвда зовут «Фодд».