Три цветка и две ели. Третий том

Деревянный особняк, в каком они жили, устроился на невысоком холме, с одной стороны ограждался забором – там, во дворе, находились амбары, хлев для свиней, конюшня, сеновал, баня и другие постройки, нужные для хозяйства. Над воротами ограды высилось подобие надвратной башни – будка для стражи. Первый этаж дома занимали гостиная, небольшая обеденная, кухня, столовая для слуг; весь второй этаж отдали под господские спальни, чердак – под спальни для прислуги; в каменном подвале хранили вино и припасы.

Восточной стороной особняк смотрел во двор и на деревню, западной стороной – на очередной холм, у подножья густого горного леса. Высокие деревья изредка росли и на том холме. С западной стороны на первом этаже дома окон не имелось, зато вдоль второго этажа протянулся просторный проходной балкон под навесом. Солнце там не жарило – и в этот по-летнему знойный день именно на балконе уединилась Маргарита. Сперва она играла с дочкой, потом Ангелика уснула в своей переносной колыбельке, и Маргарита, полулежа на дневной кровати, с раскрытым на коленях романом, любовалась живописным видом бесконечных горных волн и тосковала по Рагнеру – вот бы он приехал, но нет – раньше середины третьей триады Нестяжания его возвращения ждать не стоило.

Все спальни имели выход на балкон. В какой-то момент дверь спальни Маргариты приоткрылась – и из нее словно вышла богиня древних – Акантха в одной белой сорочке на лямочках – черноволосая, по-дикарски красивая, столь пленительно полуобнаженная… Ее облик вызывал видение залитых солнцем виноградников, черной плодородной земли и необузданной южной страсти. Она так подходила этому краю, месту и дому.

Маргарита с удивлением таращилась на нее, почти голую – сквозь тонкое полотно сорочки отчетливо просвечивали темные соски острых грудей и темный треугольник у промежности. Акантха же с удивлением посмотрела на Маргариту, будто впервые ее увидела, затем она глянула на колыбельку с Ангеликой, далее обвела своими сокольими глазами горы.

– Ааа… – подала голос Маргарита, – а… одежда ваша, госпожа Митеро уже в порядке. Она там, – показала Маргарита на спальню Таситы. – Там нет никого, а из леса кто-то может появиться… вас увидит…

– Простите любезно, прекрасная госпожа, но кто вы и где я? – спросила Акантха.

– Это имение Нолаонт, а я – дама Маргарита, герцогиня Раннор, – вздохнула Маргарита. – Ваш супруг отправился за лекарем – и скоро должен быть здесь: обеденное время близится… Не помните даже как с лошади падали?

– Я помню лишь то, как мой любомудрый муж-адвокат трещал без умолку, ругая всё и вся вокруг за то, что это он заблудился. Я закрыла глаза, думая: «Немного, и если ты, дурак, не заткнешься, то моя голова треснет, как старый колокол!»

– Дурак? – удивилась, но и улыбнулась Маргарита. – Так о супруге говорить вряд ли стоит с малознакомыми людьми.

– Отчего же? – пожала голыми, чуть более широкими, чем диктовали каноны красоты, плечами Акантха. – Ваша Светлость скоро сама убедится, что он полный дурак. Не долг ли хорошей жены попросить герцогиню о снисхождении к ее бестолковому мужу?

Вдруг Акантха пошатнулась.

– Кажется, до сих пор голова кружится, и в ушах звенит, – устало приложила она руку ко лбу, и тут же будто опомнилась – смутилась, поправляя волосы и прикрывая ими грудь. – Я и впрямь, пожалуй, с вашего позволения удалюсь, чтобы одеться, Ваша Светлость…

«Ну как ее выгнать в ночь?!» – подумала Маргарита, когда женщина ушла с балкона. Ангелика же проснулась, и пока не раздался оглушительный ор, Маргарита прямо на балконе начала кормить ее грудью – лишь повернулась к лесу спиной, – она не хотела, чтобы Акантха ее потеряла.

Ангелика еще сосала материнскую грудь, когда, полностью одетая гостья опять появилась на балконе. Она присела в глубоком поклоне, а Маргарита махнула рукой.

– Да оставьте, мы же не при дворе, но в глуши…

– Вы, Ваша Светлость, так добры к простой горожанке… и сами столь великодушно просты. По-благородному просты. Не позволите ли взглянуть на ваше чадо? Признаться, я обожаю смотреть на малышей. Сама я лишена подобного счастья…

Маргарита кивнула и, пересела на другую сторону лежанки. Ангелика, не переставая трапезничать, подняла на незнакомку свои карамельные глазки.

– О, какая прелееестная! – умиляясь, простонала Акантха. – И какое же у нее милейшее пятнышко на лобике у волос!

– Это поцелуй Ангела. Едва она родилась, такого натерпелась. Я могла лишь мечтать, что возьму ее на руки вновь… Так ничтожно мало, оказывается, надо для счастья, и одновременно так много!

– Я буду молиться за вас и вашего ангелочка. Моей признательности нет предела… А себя я уже прекрасно чувствую. Мы покинем ваш гостеприимный дом засветло, не беспокойтесь. Едва супруг вернется…

– Этого я вам как герцогиня не позволю! – возразила Маргарита. – Обед здесь начинается в три часа и одну триаду – осталось менее часа. Можно спуститься в гостиную, закусить перед обедом и выпить. Я, правда, вина не пью, но вам его советую – все его хвалят…