Три Учебника Успеха (СИ)

Различные талантливые люди появлялись и действовали в той среде, где жила семья Гоголей. В числе таких людей называют Владимира Лукича Боровиковского (1757-1825). "Представляла для Гоголя интерес и сама художническая карьера Боровиковского...(...) ... происходило все это по одной и той же "модели": относительная безвестность, встреча с царствующей особой и стремительное возвышение. "Модели", которая много говорила сердцу честолюбивого Николая Гоголя" [Манн Ю. В. С. 50].

Чтобы тема не "прошла между прочим", в качестве комментария отмечу: модель, может быть, "много говорила сердцу" Н. Гоголя. Но отчетливых свидетельств о встрече Н. Гоголя с Николаем Первым автор в литературе не встретил. (Считать встречей, допустим, обмен взглядами - если таковой вообще имел место - проезжающего по Риму со свитой Николая Первого и стоящего в толпе римских жителей Н. Гоголя?). (Интересно, что по теме личной встречи (похоже, не состоявшейся) Н. Гоголя и Николая Первого сложно найти отчетливое высказывание в литературе; вроде как никаких доказательных свидетельств такой встречи не имеется, но всегда есть риск: не появятся ли какие-то документы, мемуары..? Такой интересный и важный вопрос, с одной стороны, остается без отчетливой формулировки. С другой стороны, он (этот вопрос) "освещается" косвенным образом: "прямая зависимость от двора, близость к царю, возможность, как сегодня говорят, "выйти" на царя"...).

Среда, окружение осуществляли образование маленького Николая Гоголя в режиме "самоисполнения". (Впрочем, "самоисполнение" - метод обучения не всегда надежный).

Анри Труайя пишет о юных годах Николая Гоголя: "Желая хоть как-то реализовать свое стремление стать артистом, он пытался сочинять стихи, которые с гордостью читал перед домашними. Кроме того, он еще рисовал и даже организовал выставку своих картин" [Труайя А. С. 21].

Таким образом, несмотря на отсутствие привычных нам систематических последовательных уроков, видимо, есть основания полагать, что в детстве Н. Гоголя присутствовало домашнее (родительское) обучение. Может быть, без тех некоторых признаков последовательности и систематичности, которые присутствовали в домашнем обучении в детстве Генриха Шлимана. Упоминается и семинарист, привлеченный к обучению маленького Николая и его младшего брата Ивана, но в биографии высказано скептическое отношение к результатам его обучения [Труайя А. С. 21].

В биографической литературе излагается достаточно много критических оценок семьи Кашириных, в которой прошло детство М. Горького. ""Когда читаешь его книгу "Детство", - писал Чуковский, - кажется, что читаешь о каторге: столько там драк, зуботычин, убийств. Воры и убийцы окружали его колыбель, и право, не их вина, если он не пошел их путем. Мальчику показывали изо дня в день развороченные черепа и раздробленные скулы. Ему показывали, как в голову женщины вбивать острые железные шпильки, как напяливать на палец слепому докрасна накаленный наперсток, как калечить дубиной родную мать, как швырять в родного отца кирпичами, изрыгая на него идиотски-гнусную ругань. Среди самых близких своих родных он мог бы с гордостью назвать нескольких профессоров поножовщины, поджигателей, громил и убийц. Оба его дяди по матери - дядя Яша и дядя Миша - оба до смерти заколотили своих жен, один одну, а другой двух, убили его друга Цыганка - и убили не топором, а крестом! В десять лет он и сам уже знал, что такое схватить в ярости нож и кинуться с топором на человека". Дальше Чуковский выводит из этой беспросветной жизни и детского горьковского бунтарства всю так называемую "горьковщину"..." [Быков Д.Л.].

Внутренняя жизнь чужой семьи - достаточно сложная тема для этических оценок. Стакан, как говорится, может быть и полупуст, и полуполон. Предположим, что стакан полуполон; для такого предположения есть основания.

В жизни маленького Алексея Пешкова, в раннем детстве потерявшего отца (тот умер от холеры), росшего в сложной семейной среде, тем не менее, имело место семейное (родительское) обучение. И не только родительское (имеется в виду мать Варвара, по (первому) мужу Пешкова, до первого замужества Каширина), но и семейное родственное (с участием бабушки и деда Кашириных).

"...Мать приложила свою руку к его обучению. В одно из своих возвращений в семью Варвара Васильевна энергично принялась учить сына на свой лад. "Купила книжки, - вспоминал Горький, - и по одной из них - "Родному слову" (...) - я одолел в несколько дней премудрость чтения гражданской печати..."" [Груздев И.А.].

"А. И. Каширина была не только хранительницей народного творчества, есть основание думать, что она сама была выдающимся народным поэтом. (...) Горький вспоминал: "Я был наполнен стихами бабушки, как улей медом; кажется я и думал в формах ее стихов". Она сроднила его с истоками народного творчества, его поэтическими образами и глубокими мыслями" [Груздев И.А.].