Три узды

Аси не было. Горела лампа, парил душ, лилась вода – все, как и следовало ожидать, кроме того, что в ванной было совершенно пусто. Еще не веря своим глазам, я вывернул наизнанку мокрую шторку, чуть не сорвав ее на пол, и даже зачем-то заглянул в унитаз – но Аси не было. Присмотревшись, я понял, что нет и ее девичьих мелочей на полочках – ни зубной щетки, ни шампуней, ни баночек с кремами, еще вчера обильно, как опята, усеивавших все доступные поверхности. Я вылетел назад, в комнату – и запоздало обнаружил, что и здесь нет ничего из ее вещей: мои собственные шмотки валялись на стуле, но старый шкаф был пуст, исчезли сапожки у двери, – и даже куда-то подевались чашки в горошек и новенький чайник. Я был в пустой, обшарпанной, нежилой квартире – совершенно один, и при всем своем неимоверном желании не мог обнаружить ни малейшего намека на то, что еще вчера, и позавчера, и неделю назад тут обитала какая-то Ася.

Да что же это такое?! – отбойным молотком стучало у меня в висках.

Позорную панику прервал скрежет ключа в замке. Она вернулась! Я бросился навстречу в темную прихожую. Не дожидаясь, пока она войдет, схватился за ручку и рванул дверь, сам не свой от гигантского облегчения. Почему Ася такая толстая? – успел удивиться я и тут же зажмурился, получив отчаянный удар зонтиком по черепу.

– Алкаш сраный! – вопила с площадки одутловатая пожилая женщина в шляпке с бантами. Бледные личности, маячившие позади, предпочли испуганно скрыться за её широкими плечами с набивкой.

– Я сейчас милицию вызову! – надрывалсь она басом. – Обокрали!.. Вынесли!.. Проникли в квартиру!.. Ворюга облеванный!!!

Несмотря на смятение, я узнал ее. Лариса Михайловна, хозяйка этой богом забытой квартиры, счастливая наследница малосемейного клоповника, который достался ей от скончавшейся в приюте тетки. Между прочим, потомственная интеллигентша, преподаватель французского в техникуме для особо одаренных имбециллов, и жирная сука в придачу…

– Доброе утро, Лариса Михайловна, – вклинился я в ее ор.

Она испуганно заткнулась и подслеповато вгляделась в мое лицо, а потом скользнула глазами ниже – на голое со сна брюхо… и все, что под ним. Я моментально пошел пятнами, как недозрелый баклажан.

– Максим?!. – пророкотала она, сменив тон с вокзального на аристократически-негодующий. – Но как вы посмели… И почему в таком виде?!

– Pardon moi, Лариса Михайловна, – я с треском захлопнул перед ее мордой дверь и, не найдя ключа, подпер ее табуреткой. С площадки доносился возмущенный рев и гулкие удары. С потолка сыпалась штукатурка: надо было спешить, пока она хозяйка в праведном гневе не вынесла своей тушей весь косяк.

Надев трусы, штаны и все, что полагается, я второпях осмотрел пустую комнату – ничего не забыл? Спохватившись, сдернул с гвоздя злополучный халат – не оставлять же его во владениях этой брехливой гусыни. Закончив сборы, я с самым независимым видом выглянул на площадку. Лариса Михайловна, исчерпав свои силы в борьбе с табуреткой, что-то горячо втолковывала своим спутникам – бесцветной парочке, копии нас с Асей десятилетней давности. Те жались к стенке, явно испытывая желание сбежать отсюда к чертовой матери.

– Что вы себе позволяете, Максим? – вновь оживилась хозяйка при виде меня. – Откуда у вас ключ?! Вы наносите ущерб моей безупречной репутации в глазах этих достойных людей…

Бесцеремонно отодвинув ее плечом, я скатился вниз по лестнице. «Я этого так не оставлю! – доносилось мне вслед клокочущее кудахтанье. – Жди повестки, синяк голожопый!» Бред, абсурд, наваждение… С горечью я прижал к груди дурацкий халат – смешной, нелепый, прощальный подарок Аси.

Я выбежал под холодный осенний дождь. Ася, Ася, Ася – шевеля губами, я беззвучно повторял ее имя, не в силах думать ни о чем другом. Куда бежать? Где искать? Была ли она вообще или приснилась мне в странном, кислотном, болезненном сне? Оцепеневшие мысли с трудом прокладывали путь по вязким извилинам.