Читаем Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события полностью

Графы Шереметевы по происхождению и по положению в обществе принадлежали к высшему свету и должны были вести определенный образ жизни. Они давали балы, большие обеды, устраивали домашние спектакли, концерты, принимали светских знакомых и сами делали визиты. Приемным днем хозяев с 1890 года считалась среда.

Из записей в дневнике графа С.Д. Шереметева, из переписки членов семьи, из сообщений газет, из мемуарных свидетельств известно, что Фонтанный дом относился к тем сравнительно немногим частным домам столицы, который при всех его хозяевах посещали члены императорской фамилии. При графе Сергее Дмитриевиче здесь неоднократно бывали император Александр III, после его смерти вдовствующая императрица Мария Федоровна, Николай II, великие князья, высокие иностранные гости.

Шереметевы были связаны родством и свойством со многими видными людьми своего времени, которые бывали гостями дома. Татьяна Александровна Аксакова-Сиверс подметила в своих мемуарах: «…Чувство родственности было чрезвычайно развито в семье Шереметевых. Глава богатой, „вельможной“ линии граф Сергей Дмитриевич Шереметев, человек очень своеобразного и подчас крутого нрава, нигде и ни в чем не допускавший и не встречавший противоречий, с неизменным почтением приезжал на поклон к дяде Борису Сергеевичу, и к своим бедным родственникам Алмазовым относился так, как будто между ними не было никакой разницы ни в общественном, ни в материальном отношении».


Дмитрий Сергеевич Сипягин


Петербургских и московских родственников у графов Шереметевых было множество, и многие из них занимали заметное положение в обществе.

Родная сестра графини Екатерины Павловны княжна Александра Павловна Вяземская (или Ара, как ее звали в семье) в 1894 году вышла замуж за Дмитрия Сергеевича Сипягина, который в 1900 – 1902 годах занимал пост министра внутренних дел России. Д.С. Сипягин и граф С.Д. Шереметев были не только родственниками, но, что гораздо более важно, единомышленниками: Сипягин стал действительным членом Общества ревнителей русского исторического просвещения в память Александра III. Начало века в России ознаменовалось громкими террористическими актами против представителей высшей бюрократии. В 1902 году в результате террористического акта Сипягина убили. Эти акции «устрашения» устраивали члены партии социалистов-революционеров (эсеров) в знак протеста против политики правительства Николая II. Для Шереметевых его гибель стала огромной утратой. «…Мы пережили страшные дни, страшное горе – смерть дяди Дмитрия Сипягина… Государь написал тете Аре чудное письмо, где говорил о силе своей потери», – писал граф Сергей Дмитриевич в апреле 1902 года в одном из писем сыну Сергею. После гибели Сипягина он опубликовал небольшую книгу воспоминаний о своем зяте. Овдовевшая Александра Павловна Сипягина поселилась в Фонтанном флигеле шереметевской усадьбы и была здесь окружена заботой и вниманием. Граф Сергей Дмитриевич помогал ей увековечить память о муже и просил архитектора Н.В. Султанова спроектировать храм в селе Клусове, волоколамском имении Сипягина.

В Фонтанном доме часто бывали единокровный брат хозяина граф Александр Дмитриевич Шереметев и члены его семейства. Здесь гостили Шереметевы, принадлежавшие к нетитулованным ветвям рода. Среди них Сергей Сергеевич Шереметев (1821 – 1884), родной дядя графа Сергея Дмитриевича, вторым браком женатый на Софье Михайловне Муравьевой, дочери графа М.Н. Муравьева-Виленского. К этому государственному деятелю граф Сергей Дмитриевич относился с глубоким уважением и посвятил графу Муравьеву и его семье одну из своих книг. Сергей Дмитриевич был дружен с его дочерью Надеждой Сергеевной Тимашевой и ее незамужними сестрами, посещал их на Сергиевской, 55, и в их родовой усадьбе Сырец в Лужском уезде. Родные тетки графа Сергея Дмитриевича Екатерина Сергеевна и Елизавета Сергеевна и дядя Борис Сергеевич жили по преимуществу в Москве, но с их детьми и их семьями, которые жили в Петербурге, граф Сергей Дмитриевич поддерживал тесные отношения.

Двоюродный брат графа Сергея Дмитриевича генерал от кавалерии Сергей Алексеевич Шереметев (1838 – 1896) в 1864 – 1876 годах являлся начальником Собственного Его Императорского Величества конвоя, позже служил на Кавказе и с 1890 года был главноначальствующим гражданской частью на Кавказе и командующим войсками Кавказского военного округа.


Сергей Алексеевич Шереметев


Перейти на страницу:

Похожие книги

Порыв ветра, или Звезда над Антибой
Порыв ветра, или Звезда над Антибой

Это повесть о недолгой жизни, творчестве и трагической смерти всемирно известного русского художника Никола де Сталя. Он родился в семье коменданта Петропавловской крепости в самом конце мирной эпохи и недолго гулял с няней в садике близ комендантского дома. Грянули война, революция, большевистский переворот. Семья пряталась в подполье, бежала в Польшу… Пяти лет от роду Никола стал круглым сиротой, жил у приемных родителей в Брюсселе, учился на художника, странствовал по Испании и Марокко. Он вырос высоким и красивым, но душевная рана страшного бегства вряд ли была излечима. По-настоящему писать он стал лишь в последние десять лет жизни, но оставил после себя около тысячи работ. В последние месяцы жизни он работал у моря, в Антибе, страдал от нелепой любви и в сорок с небольшим свел счеты с жизнью, бросившись с крыши на древние камни антибской мостовой.Одна из последних его картин была недавно продана на лондонском аукционе за восемь миллионов фунтов…

Борис Михайлович Носик

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Проза / Прочее / Современная проза / Изобразительное искусство, фотография
Безобразное барокко
Безобразное барокко

Как барокко может быть безобразным? Мы помним прекрасную музыку Вивальди и Баха. Разве она безобразна? А дворцы Растрелли? Какое же в них можно найти безобразие? А скульптуры Бернини? А картины Караваджо, величайшего итальянского художника эпохи барокко? Картины Рубенса, которые считаются одними из самых дорогих в истории живописи? Разве они безобразны? Так было не всегда. Еще меньше ста лет назад само понятие «барокко» было даже не стилем, а всего лишь пренебрежительной оценкой и показателем дурновкусия – отрицательной кличкой «непонятного» искусства.О том, как безобразное стало прекрасным, как развивался стиль барокко и какое влияние он оказал на мировое искусство, и расскажет новая книга Евгения Викторовича Жаринова, открывающая цикл подробных исследований разных эпох и стилей.

Евгений Викторович Жаринов

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Культура и искусство