Три весёлых друга

Выскочив из кресла, как натёртый маслом воздушный шарик из сжимающихся рук, Ерохин рванул механический переключатель. Лопнули предохранительные пломбы осыпавшись на пол зазубренными кусочками чёрной пластмассы. Сошедший с ума из-за сильного электромагнитного импульса бортовой интеллект оказался отрезан от управления. Каналы приёма информации от датчиков и сенсоров были безжалостно разорваны. Управляющие нити сожжены. Псевдо-интеллект борта 1782, словно разум парализованного человека, был отделён от неподвижного тела и выброшен в пустоту. Но его тело не умерло. Подёрнувшись рябью, часть экранов начала транслировать изображение снаружи. Мелкие, разрозненные, управляющие программы приступили к простейшему анализу входной информации и выполнению элементарных функций. Простые, как валенок, они вновь запустили систему вентиляции и ожидали команд экипажа, чтобы немедленно передать их двигателю, орудиям, мотору или системе маскировки.

Вернувшийся в кресло водителя Ерохин отрывисто бросил: -Открывайте огонь!

-Но я не умею- растерялся Пётр Сергеевич. В тот момент он совершенно забыл два недолгих урока по управлению главным орудием, которые Ерохин дал ему и профессору в первые дни, после того как они покинули землю.

-Тогда мы изжаримся!- взревел генерал.

Пётр Сергеевич закричал: -Я не помню как стрелять из этой штуки!

Под управлением Ерохина танк поехал вдоль долины. Всё лучше чем изображать из себя неподвижную мишень.

-Садись за пулемёт!

Второй раз в жизни Пётр Сергеевич сжимает шершавые и холодные ручки управления крупнокалиберным пулемётом. Он хорошо помнит красные фонтаны и опрокидываемые тяжёлыми пулями тела. Тогда убивала автоматическая система и убивала не людей. Но ещё долго президенту казалось, что он совершил непоправимое. Сейчас убивать придётся ему. И делать это нужно хорошо потому, что иначе они погибнут. А смерть это проигрыш в игре, которую никак нельзя проиграть. Слишком уж велики ставки.

Пули вспороли основание холма вырывая крохотные фонтанчики земли и перемолотых травинок. Пётр Сергеевич взял слишком низко и к тому же танк двигался, а стрелять в движении сложно вдвойне. Поворот и снова огонь. Неожиданно президент успокоился. Он просто выполняет неприятную, но необходимую работу. Очередь выкосила десяток надвигающихся фигур. Их и так после обстрела осталось не слишком много.

Лучи разбивались о лобовую броню. Если световой луч попадал прямо по наружной камере, то она испарялась в мгновение ока. Если ударял далеко, то камера всего лишь стекала расплавленной каплей. Экраны гасли и снова вспыхивали, когда выдвигалась запасная камера и начинала транслировать изображение.

…Закончив петь заклинания волшебник с радостью увидел, что самый опасный его противник мёртв. Огромная туша чудовища неподвижно замерла. Но что такое? Какие-то искорки в её глубине по прежнему мерцали. И словно невидимый кукловод вдруг на ниточках поднял и повёл уже мёртвое чудовище к замершему от ужаса волшебнику. Чудовище двигалось неуклюже, запинаясь, а то и падая. Но будучи совершенно точно лишённым жизни оно приближалось.

Оторвав взгляд от ужасного зрелища волшебник оглядел поле боя увидев, что его заклинания практически развеяны, а монстры обходят со всех сторон. В ярости и страхе волшебник закричал. Через секунду за его спиной открылся портал и поглотил золотоволосого юношу.

…Воздух внутри стал горячим и сухим. При дыхании першило в горле. –Ещё два или три попадания и нам конец- облизав губы подумал Пётр Сергеевич и тут же раскаялся в своём поступке. Сухие губы царапали распухший язык как наждачная бумага.

Поймав в прицел очередной силуэт президент едва удержался от выстрела. На экране настороженно оглядывался воин лазурных озёр. На земле лежал белокожий слуга похитителя с аккуратной раной в области сердца. Всё было окончено. Они победили.

Петру Сергеевичу потребовалось усилие, чтобы отпустить рукояти управления. Нажимающие на кнопки открытия огня большие пальцы словно онемели. Вручную разблокировав люк, мокрый с головы до пят, Ерохин буквально вывалился наружу. Пётр Сергеевич ощущал свежий воздух и слышал тяжёлое дыхание генерала. По звуку оно напоминало работающий на холостых оборотах автомобильный мотор. Видимо от наружной брони шёл сильный жар потому, что генерал завозился, пытаясь отойти подальше. Встать у него не получилось и генерал то ли откатился, то ли отполз. Пётр Сергеевич сидел на полу, облокотившись на кровать, где лежал профессор. Через какое-то время президенту пришло в голову проверить бьётся ли у Колмогорова сердце. Отыскав пульс, Пётр Сергеевич облегчённо улыбнулся и позволил себе на одну минуту. Всего на одну минуту расслабиться и закрыть глаза.