Три войны России с Украиной

Куда более запутанной представляется ситуация с тем, как относились украинские националисты к этническим русским. Принято утверждать, что так же, как к полякам и евреям. И в этом утверждении есть серьезная доля правды. Еще в Золочевском погроме 2–3 июля 1941 г. (о нем стало известно из сообщений вермахта), а затем в ходе других подобных акций в течение всей войны украинские националисты с ожесточением убивали русских наравне с евреями и поляками. И в некоторых листовках ОУН смерть предписывалась совместно «москалям, полякам, евреям и другим врагам Украины»[277]. Более того, на 2-й конференции ОУН-Б в апреле 1942 г. в адрес этнических русских было заявлено, что «мы боремся против политического и культурного актива и всех форм политического и культурного москвофильства как орудия московского империализма»[278].

То есть, с одной стороны, националисты пропагандировали идею, согласно которой с началом войны «столетиями кроваво уничтожаемый, угнетаемый и бесчещенный вечным врагом [украинский народ] схватился за оружие, чтобы дать ответ Москве»[279] — то есть прежде всего русскому народу. С другой стороны, из того же заявления конференции ОУН-Б становится очевидным, что имелись в виду не столько русские вообще, сколько коммунистический режим. В листовках ОУН больше всего встречались выражения типа «еврейско-московский террор», «московско-еврейская банда»: не представляет сомнений, что «жидо-коммунистический» режим в России для оуновцев слился к 1941 г. воедино с образами таких легендарных вождей большевизма, как Троцкий (Бронштейн), Каменев (Розенфельд), Зиновьев (по матери Апфельбаум) и других. Поэтому представляется, что главным врагом для активистов ОУН были не собственно этнические русские (хотя предводители местных ячеек движения подчас пропагандировали ненависть именно к русским): после 1920 г. образ русского слился в сознании украинца с образом народа, порабощенного, наравне с украинцами, московским большевизмом. Так, один из видных идеологов ОУН Иосиф Позычанюк видел угрозу Украине именно «в большевизме, в его государственно-политическом аппарате, а не в русском народе»[280], и, следовательно, нужно было пропагандировать недавнее совместное прошлое, в котором «украинский и русский народ рука об руку крушили царизм в 1905 и 1917 гг.» и славное будущее, в котором «рука об руку они разрушат и сталинский кровавый режим во имя мира, свободы и справедливости. Во имя человеческой жизни, а не бесправного и голодного существования»[281].

В целом же действовавшие во время войны на территории Украины проводники ОУН меняли как свое видение «еврейского вопроса», так и отношение к другим нациям в зависимости от изменений окружающей обстановки и по мере осознания того простого факта, что противостоять экспансии большевизма, который ОУН считала главной угрозой для Украины, было возможно только в единстве с другими народами. Архивы содержат большое количество обращений ОУН-УПА с призывами именно к совместной борьбе как против гитлеровской Германии, так и «московского империализма».

В отношении русских мировоззренческие позиции ОУН также претерпевали изменения в ходе войны: от предписания сдавать немцам или расстреливать русских военнопленных, до лозунгов УПА, появившихся ближе к концу войны типа «За вашу и нашу свободу». Националисты признавали, что среди русских много тех, кто положительно относился к украинцам, и, стало быть, незачем убивать всех русских, а только тех, кто «не положительно относится к украинцам». Более того, на 1-й военной конференции ОУН в октябре 1942 г. было признано, что «русских нацменов вообще нужно оставить в покое, потому что они на Украине сжились с народом и не представляют никакой угрозы», а уничтожать физически нужно только «активистов, борющихся против украинцев»[282]. А уже в июне 1943 г. от имени «Главной команды Украинской повстанческой армии» распространялась листовка с призывом к «русским в Украине» «войти в соглашение с украинским народом и начать борьбу против империалистического гитлеризма и большевизма, за национальное русское государство»[283]. С такими же призывами обращалась УПА к грузинам, казахам, туркменам, таджикам, башкирам, татарам, народам Урала, Волги, Сибири и Азии[284].