Три вокзала

— Хорошо, — откликнулся Вилли. — О, теперь мы уже знаем кое-что. Он — весь синий от татуировок — с головы до ног. Он — зек.

Тюремные татуировки делались острым крючком «чернилами» из мочи и сажи. Оказавшись под кожей, пигмент становился синим, а рисунок — немного размытым. Но за решеткой татуировки были больше чем искусство — они были биографией. Для любого, кто умел читать символы, татуированный мужчина — открытая книга.

— Расскажи мне, что ты видишь, — попросил Аркадий.

— Все, что хочешь. Мадонна и Младенец, слезинки, коты, паутина, Железный крест, окровавленный кинжал, колючая проволока. Мастерски сделано!

— Как только повесишь трубку, прошу тебя — сфотографируй татуировки Тупого на сотовый и пошли их мне. У меня есть специалист.

20

Семья Изи состояла из матери-алкоголички и жестокого отца. Их дом был похож на обшарпанную посудину, выброшенную на берег: рваная одежда, пустые бутылки катались по полу из стороны в сторону, под ногами — обрывки газет, свет постоянно отключали.

Старик разводил сторожевых собак для охранных агентств — немецких овчарок, ротвейлеров. Все деньги вкладывались в псов, но однажды они все равно добрались до его хозяйской глотки.

Долгое время за той толикой денег, что попадали в семью, надо было следить…

От отца пахло псиной, как от лучшего друга человека. Преданного друга.

Когда Изе исполнилось двенадцать, старшие братья сбежали. Они были потеряны для семейного дела, которое перешло бы к ним, если, не дай бог, что-то случилось с отцом. Старый дом мог превратиться в дорогую недвижимость, если Москва будет строиться в их направлении. Эту сказку отец рассказывал каждому встречному, оказавшемуся на пути.

Изя постоянно пропускала школу, потому что у нее не было обуви. Ни отца, ни мать не беспокоило, что она едва знакома с алфавитом и арифметикой. А когда из школы учителя приходили проверить, как она живет, Изя пряталась, чтобы ее не увидели в лохмотьях.

С шестилетнего возраста она вычесывала собак и чистила их будки. Отец кормил псов. «Кто кормит, тот и батька», — приговаривал он, когда нетвердой походкой выходил в пластмассовой броне учить их кидаться на людей.

Друзей у Изи не было, обязанностей имелось немного, она часами возилась с собаками, играла или просто валялась с ними. Каждый пес был настоящей индивидуальностью. Собак полагалось держать отдельно — каждого в своей будке, но Изя украдкой отпускала их гулять вместе. Собаки внимательно следили за ней глазами, что бы она ни делала.

Как-то зимним вечером отец пришел домой рано пьяный и в синяках. Он был мрачнее тучи — его побили. И вдруг увидел, что собаки свободно расхаживают вокруг Изи. Псы почувствовали недоброе расположение духа «батьки» и, рыча, сбились вокруг девочки.

— Рычать на меня? — Он вытащил ремень из брюк и закричал: — Прочь с дороги!

Он, наверное, справился бы с собаками и восстановил «порядок», если бы не присутствие Изи. От первого же взмаха ремня щеку прорезала полоска крови.

Еще секунду он стоял, но в следующее мгновение осталась только пара бьющих по воздуху ног. Изя не смогла бы остановить псов, даже если бы попыталась.

Когда собаки устали рвать на части тело старика и разбежались, она отвела каждого в свою будку, потом отмыла от крови и положила сушиться деньги, которые нашла в карманах отца. Оделась как можно теплее. Тело отца было жутко тяжелым, тащить его было трудно, но еще труднее было выдолбить в мерзлой земле неглубокую могилу.

Мать все это время спала.

Если бы Изя умела писать, она оставила бы записку. «Мама, пожалуйста, покорми собак», — написала бы она в ней.

Петра стояла за стеллажами в третьем проходе под вывеской «Кофе и чай» в нерешительности, какой кофе выбрать — с Суматры или колумбийский, в зернах или молотый. Ей было девять лет, прямые волосы и широкое лицо румынской принцессы. Она положила на полку пачку колумбийского и взяла кофе французской обжарки.

Лева бродил по проходу под номером 1 — там были пирожные и печенье. Одного взгляда на Леву с сигаретой за ухом было достаточно, чтобы понять: мальчик — ходячая проблема. …У Левы были длинные ноги, он любил бегать. Ему было одиннадцать.

Лиза шла по отделу замороженных продуктов. У нее были красиво очерченные губы, голубые глаза, шапка золотых волос и пустое выражение лица. Ее лучшая подруга Милка шла по отделу фруктов и овощей. Она сравнивала дыни-канталупы. Внимательно обнюхивала, простукивала и сжимала каждую. У Милки была обычная внешность — Лиза была более красивой, на зубах у нее были брекеты — свидетельство достатка. Девочкам было лет по десять.

Супермаркет входил во французскую сеть со специальным акцентом на блюдах галльской кухни — паштеты, сыры, утка под апельсиновым соусом — все готовое, только разогреть в микроволновке. Кролики — разделанные и тушками — были развешаны в мясном отделе. Эта часть была оформлена так, чтобы создавалось впечатление настоящей Франции. Кофейни с крепери и бутерброды крок-месье.