Три времени года в бутылочном стекле

– Мы снова будем семьей, как раньше, – полуплакала-полукричала мама, укачивая ее на руках, но Алиса, проваливаясь в сон от бабушкиных капель, уже не понимала, что значит семья и что значит, как раньше. Когда раньше?

Потом пришло смирение. Дед подарил ей на память книжку с репродукциями, и Алиса с родителями переехали в Сургут. Мама нашла там вокальную студию, правда, далеко от дома, но папа всегда находил время, чтобы отвезти дочку. Как раньше уже не было, но и времена изменились, Алиса повзрослела, и не хотелось уже рисовать афониных вечерами, и листать надоевшие картины. Через какое-то время родители тихо расписались, и просто стали жить дальше так, как будто бы ничего и не было. И, хотя оно было, вскоре Алиса тоже решила, что так будет лучше всего.

– Лучше всего, – произнесла вслух она.

Теткина бровь, обрисованная кружком света из лампы, вопросительно поднялась вверх.

«Как будто бы на допросе», – подумала про себя Алиса.

Тетка, видимо, и чувствовала себя, как на допросе, поэтому, немного помедлив, начала говорить:

«Правду, правду, и ничего, кроме правды!»

– Знаешь, я по молодости столького всего боялась! Боялась не выйти замуж – и это в восемнадцать-то лет! – боялась, что рожу раньше срока, а все подумают, что забеременела до свадьбы, потом развести боялась… Даже не так – не боялась, а переживала. Постоянно переживала, что же подумают люди… А думал ли вообще обо мне хоть кто-то?.. За мной муж когда ухаживал… На десять лет меня был старше, вот, казалось бы, тоже мне, жених нашелся! В общем, он постоянно злился на меня, что ему, после наших свиданий, пешком домой приходится долго по морозу идти, ну, мы же вечно загуляемся, он меня до дома проводит, а автобусы уже не ходят. И вечно он нудел, выговаривал мне, мол, сколько можно уже, давай жениться, а то коленки отморозятся. А я ж боялась – а вдруг больше никто и не предложит замуж-то? Или, правда, отморозит коленки, а как без коленок?.. Это ведь сейчас уже думаешь – мужику ведь под тридцатник было, какие коленки? Почему такси не вызвать? А тогда все казалось нормальным, ну и вышла я замуж, в восемнадцать лет. Восемнадцать лет!

Тетка смешно ухмыльнулась. Говорила она без грусти, без горечи, будто читала со сцены юмористический монолог. Мечтательной ностальгии на ее лице Алиса не обнаружила.

– Это вам сейчас хорошо: захотели – съехались, захотели – разъехались, а тогда надо ж обязательно жениться, да пораньше, чтоб наверняка какого-нибудь вот такого Вову урвать, как я. И подумай только о разводе потом – все, конец, на работе вплоть до увольнения могло дойти, ну, смотря где, конечно, кто работал. Поженились, надо чтоб ребенок через девять месяцев родился, ну, максимум, через год. Позже – тоже плохо, и кому пойдешь объяснять, что какой ребенок может быть в девятнадцать лет?

– Меня мама в восемнадцать родила…

– И вот смотри, смотри на себя в зеркало! Смотри, где ты сейчас сидишь и с кем, в восемнадцать ее мама родила!

Зеркало висело как раз напротив, и Алиса, притупленная похмельем, автоматически в него посмотрела – в зеркале сидела весьма опухшая девица в незнакомой квартире какого-то там города.

«Наверное, пила вчера весь вечер непонятно с кем!» – закричали со всех сторон люди, наполнявшие пустыми переживаниями жизнь молодой тетки.

Алиса встряхнула головой, чтобы прогнать дурь, но голова только мерзко заныла.

Угадай, кто?

– Я-то родила как положено, как заведено, через девять месяцев, но все боялась – а вдруг не доношу на месяц-другой, рожу раньше, а все подумают, что замуж беременной уже вышла, ужас ведь! – повторила снова тетка и даже расхохоталась, а Алиса, из вежливости немного улыбнувшись ей в ответ, представила, что они сейчас просто на разных планетах – тетка где-нибудь на Сатурне, где кольца, ну, а Алиса, наверное, на Плутоне, который уже вроде как и из планет-то разжаловали, и тогда вот разговор у них был бы нормальный, нормальный ситуации.

«И ни одна из нас не на Земле. Забавно.»