Три взгляда в бесконечность

Теперь же настал черёд монаха так же посмотреть на своих детей. Он не должен учить их чему-то, он должен просто любить их и молиться за них. И чем они немощнее, тем больше им нужно тепла, заботы и доверия, тем усерднее им надо служить. Он должен стать для них всем, принять их в себя, пронзить их сердца своей любовью! Тогда, возможно, в них произойдёт тот же переворот, что совершился когда-то в нём самом… Когда почва вдруг уходит из-под ног, мир переворачивается, и всё предстаёт в ином свете. Человек остаётся с виду тем же, но что-то в его глубине меняется. В нём начинает течь кровь Христа, Его жизнь пульсирует в сердце и наполняет собой пустой сосуд души. И тогда, по слову апостола Павла, уже не он живёт, но живёт в нём Христос!

* * *

Монах видел, что скоро умрёт. Он знал о приближении смерти с такой же очевидностью, как мы знаем о приближении осени, когда видим увядающую траву и первые жёлтые листочки на деревьях. Мало того, он сам сознательно призывал её и желал поскорее разрешиться от бремени тела. Он даже знал, как именно он умрёт, ведь он запланировал свою смерть заранее, продумал мельчайшие детали. Но, несмотря на это, он всё-таки боялся, боялся не самой смерти, а того, что стоит за ней. Какая участь ожидает его там? Этого запланировать нельзя, ведь решение зависит не только от нас. Человеку, который привык всё контролировать, трудно бывает смириться с тем, что кто-то другой возьмёт управление в свои руки. А в эту страшную минуту надо полностью отрешиться от себя, всего себя отдать Богу и лишь смиренно стоять пред Ним, ожидая Его решения. Это экзамен на доверие – всё равно что, завязав глаза, дать провести себя по узкому мосту над пропастью. Такое можно позволить только человеку, которому ты безгранично веришь. Если во время испытания смалодушничаешь, поколеблешься, усомнишься, то наверняка оступишься и упадёшь во тьму внешнюю. Монах знал: ему не пройти! Он не устоит в любви и верности, наверняка засмотрится на сторону и вместо вечности с Богом изберёт вечность с сатаной. Ведь в нём так много несовершенного, так много непоборенных страстей и привязанностей к этому миру! «Нет, не надо себя обманывать, шансов нет никаких! Господь милостив, но я сам не выдержу Его обжигающей любви, убегу от Его всепрощения. Ведь Он требует от нас полной открытости, а я, как Адам, до сих пор прячусь от Него за кустом, изворачиваюсь и лгу Ему, пытаюсь всеми силами скрыться от Него в самых тёмных тайниках своей души. Как же я там смогу обнажить пред ним свою душу и войти в Его радость? Нет, это невозможно! Я пропал. А если так, если нет мне надежды на спасение, то к чему вся моя жизнь? Зачем я так долго обманывал себя и Бога, прикидывался Его искренним слугой, признавался Ему в любви?! Так страшно в конце жизни вдруг осознать, что всё было напрасно! И как теперь быть? Чем заполнить вновь открывшуюся во мне пустоту?»

Голос отца Петра прозвучал неожиданно. Монах вздрогнул: он не заметил, когда тот появился в келье.

– Пётр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Пётр пошёл по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! Спаси меня. Иисус тотчас простёр руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился?

Слова духовника поразили монаха своей точностью. «Именно усомнился и перестал верить в Господа, – подумал он, – того Господа, который сказал: “Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною. И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей”! И я поддался этому искушению сейчас, когда роковой час ещё не настал! Что же будет потом?»

– Отец мой любимый, что мне делать, чтобы вновь обрести смысл моей жизни? Чтобы сомнения и страхи перестали терзать мою измученную душу?

– Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе!

– Радоваться, молиться, благодарить…