Три заложника

В Лондоне мне всегда не хватает физических нагрузок – поэтому я решил прогуляться в те края пешком, а по пути привести свои мысли в порядок. Я поднялся по Портленд-Плейс и миновал Риджентс-парк. Вскоре район богатых особняков и просто приличных домов остался позади, и я вступил в трущобные кварталы – преддверие той части столицы, что расположена на северных холмах. Встречные полисмены подсказывали мне дорогу, и я получал истинное удовольствие от прогулки, которая мало-помалу начала превращаться в исследование.

Именно так: Лондон всегда представлялся мне таинственной и неизведанной страной. Я проходил мимо огороженных дворов, которые еще совсем недавно были огородами, и облупившихся строений, начисто утративших былую презентабельность. Город, особенно такой огромный, подобен тропическому парку – если за ним не ухаживать, джунгли (а в данном случае трущобы) мало-помалу захватят его целиком. На тесных улицах было не протолкнуться – тысячи мелких клерков, продавщиц и рабочих с заводов Сент-Панкраса и Кларкенуэлла возвращались домой. Порывистый ветер разносил зловоние мусоросборников, под ногами чавкала грязная жижа, угольная гарь забивала дыхание. Но чем выше я поднимался на холмы, тем чище становился воздух, и вскоре я уже ощущал в нем дыхание весенних полей Кента и соленую свежесть Ла-Манша, а позади меня лежала долина, полная огней, мерцающих в густо-синих сумерках, – Центральный Лондон.

Было уже почти темно, когда я наконец оказался на Пальмира-сквер. Площадью это место назвать было трудно – одна ее сторона была забита складами и лавками, а другая терялась в путанице мелких кирпичных построек. И только сторона, обращенная на юг, претендовала на известное величие. Судя по всему, зодчий, проектировавший эту площадь лет семьдесят назад, был уверен, что создает элегантный жилой квартал. Дома на южной стороне стояли на некотором расстоянии друг от друга, при каждом имелся небольшой сад, который когда-то украшали цветники и газоны. Однако ныне эти сады превратились в пыльные подворья, захламленные консервными банками и рваной бумагой, а на их прошлое указывали лишь кусты бирючины да одинокий усыхающий вяз.

На одном из домов поблескивала латунью табличка с именем врача, на другом – учителя музыки и пения; несколько объявлений предлагали жилье в наем. Грязные ступени, покосившиеся калитки, болтающиеся на ржавых петлях, – над всем витал тоскливый дух запустения.

Дом номер четыре выглядел получше остальных – его парадную дверь недавно выкрасили в ядовито-зеленый цвет. Я нажал кнопку электрического звонка, и дверь открыла горничная вполне опрятного вида. Внутри дом оказался куда богаче, чем казался снаружи, – холл, хоть и небольшой, радовал глаз добротной мебелью и электрическим камином. В то же время он походил на офис – здесь имелись телефон и внушительный сейф, на полках выстроились коробки для бумаг с аккуратно наклеенными ярлыками. Похоже, мадам Бреда, кем бы она ни была, занимается довольно прибыльным делом.

Горничная ввела меня в комнату, примыкавшую к холлу, и там меня приветствовала хозяйка – улыбчивая полная дама лет сорока, темноволосая и румяная, говорившая по-английски почти без акцента.

– Вас прислал доктор Ньюховер? Он предупредил меня о вашем приходе. Прошу, проходите вот туда, снимайте пиджак и жилет, а заодно и воротничок рубашки.

В маленькой кабинке я снял с себя все это и вернулся в одной рубашке. Комната мне показалась уютной: раздвижные двери, обычная для гостиной мебель, цветы в горшках, книги и неплохие гравюры восемнадцатого века. Если у меня и были какие-то сомнения, то они почти рассеялись. Мадам тем временем надела поверх черного платья белый халат вроде докторского, и тут же появилась ее ассистентка – худенькая девочка-подросток странноватого вида, тоже в халате и белом чепце поверх коротко остриженных волос.

– Это Герда, – сообщила мадам. – Герда мне помогает, она очень сообразительная. – Она улыбнулась девочке, и та улыбнулась в ответ – если так можно назвать некоторое искривление губ на лице, лишенном всякого выражения.

Мадам велела мне лечь на кушетку.

– У вас болит голова?

Я сказал, что да.

– От этого мы вас быстро избавим. Но вас еще что-то беспокоит, верно? С этим мы разберемся позже, но сперва снимем боль.

Я почувствовал, как ее легкие, но сильные и уверенные пальцы пробежали по моим вискам, основанию черепа и мышцам шеи. Чрезвычайно приятное ощущение. Если б у меня и в самом деле болела голова, я точно почувствовал бы себя лучше. А так я просто почувствовал себя свежим и бодрым.

– Ну как? – спросила мадам, сияя улыбкой. – Легче? А теперь займемся более сложными делами. У вас нервы не в порядке. Ох, эти нервы! Мы еще плохо понимаем, что они собой представляют, но хлопот с ними не оберешься. Сейчас я попробую заставить вас уснуть, хотя вы наверняка не хотите спать. Это совершенно необходимо, если вы не возражаете…