Три заповеди Люцифера

Такси отпустили возле одиноко стоящего на взгорке дома. Раньше здесь жили люди приближённые к Особо Важной Особе, да и сама Особа тоже проживала здесь. После очередных выборов свита сошедшего с политической арены пожилого лидера как-то сама собой рассосалась, и теперь в доме, судя по неубранной возле подъезда пожухлой листве, жили люди хоть и не бедные, но от реальных рычагов власти удалённые. Квартира Юлия Петровича находилась на первом этаже.

– Он всегда жаловался на больные ноги, – прокомментировал Климент Михайлович, глядя на зашторенные окна квартиры Соломина.

– Кажись, дома-то никого нет, – шмыгнул носом Тушкан.

– Здесь он! – уверенно сказал Калмыков. – Здесь. Куда ему, старому пройдохе, деваться? Жена сразу после Брежнева умерла, дети за границей отцовские деньги проедают, а друзей у него отродясь не было. Он и раньше затворником был, а сейчас…! – и Калмыков, не закончив фразы, обречённо махнул рукой.

В подъезд они вошли беспрепятственно: ни охраны, ни бабушки-консьержки в подъезде не было. Да и дверь в квартиру бывшего партийного функционера оказалась деревянной и какой-то безликой, даже без номерка.

Тушкан присел на корточки, профессионально исследовал замок, и лишь после этого тронул ручку двери. К удивлению подельников, квартира оказалась незапертой.

– Совсем плохой стал, – покачал головой Климент Михайлович. – Квартиру запереть забыл.

– А чего ему опасаться? – зло произнёс Тушкан. – Привык, что его всю жизнь, как Госбанк, охраняли! – и, сплюнув сквозь зубы, решительно переступил порог.

– Есть кто живой? – громко произнёс Калмыков, после того, как они с Тушканом оказались в просторной прихожей. В ответ раздалось старческой покашливание и звук шаркающих шагов. Юлий Петрович медленно, держась ладонью за больную поясницу, вышел из комнаты.

– Ну и гриб! – изумился Тушкан, грядя на иссохшую скрюченную фигуру хозяина квартиры и нестриженные седые пряди порядком поредевших волос. – Да я его соплёй перешибу!

– Тише! – прошипел Калмыков, не отводя взгляда от бывшего товарища по партии.

– Кто здесь? – дребезжащим голосом спросил Соломин и достал из кармана халата очки в старомодной роговой оправе. – Да никак это ты, Климент Михайлович, пожаловал?

– Удивлён? – насмешливо уточнил Калмыков.

– Более чем! – проблеял отставной партийный функционер. – Ты ко мне и в лучшие времена не часто заглядывал. – Знать, и тебя судьба достала, раз ты обо мне на старости лет вспомнил.

– В квартиру пустишь, или так и будем в прихожей разговаривать?

– Проходи, чего там! Хотя чует моё сердце, что не с добром ты ко мне прибыл, – и Соломин выразительно покосился на Тушкана. Тушкан открыто проигнорировал замечание Соломина и по-свойски повесил в гардероб потёртое пальто рядом с некогда модной дублёнкой хозяина квартиры.

– Юлий! Мы друг друга знаем сто лет, поэтому давай не будем играть в прядки! – произнёс гость, когда они вошли в кабинет Соломина. – Мне нужен банк и номер счёта партийной кассы.

– А-а деньги! – проскрипел бывший аппаратчик. – А я гадаю, зачем ты ко мне вместе с уголовником пожаловал?

– Но, но! – дёрнулся оскорблённый Тушкан. – Ты, папаша, на поворотах потише! И за базаром следи!

– Ну, конечно, деньги! – проигнорировав замечание незваного гостя, продолжил Соломин. – Всё вокруг них крутиться, вот и ты, Климент, возжелал богатства. Нехорошо это! Нехорошо!

– Ты нам мораль не читай! – опять встрял в разговор Тушкан, который без приглашения устроился на кожаном диване. – Мы, Маяковский, и без тебя разберёмся, что такое «хорошо» и что такое «плохо».

– Ну, без меня вы вряд ли что узнаете, – вздохнул Юлий Петрович, усаживаясь за письменный стол.

– Не горячись, – попытался осадить подельника Калмыков, но Тушкана понесло.

– Отдай деньги! – с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, процедил Суслов. – Ты стар, жизнь уже прожита! Зачем тебе деньги? Отдай, по-хорошему прошу!

– Это слишком большие деньги, юноша! Вы даже не представляете, насколько большие! Вряд ли Вы с вашим интеллектом сумеете ими правильно распорядиться, – усмехнулся «казначей».

– Не дрейфь! – заверил его Тушкан, и, зажав большим пальцем ноздрю, высморкался на ковёр. – Справлюсь как-нибудь.

– Юлий! – наконец сумел вклинился в разговор Калмыков. – Ты прав: судьба действительно обошлась со мной круто, и деньги нужны, как воздух, но мы не грабители. Дело обстоит хуже, чем ты думаешь: на днях милиция была на квартире у внука Киквидзе, и они изъяли документ, в котором его покойный дед раскрыл тайну «Ближнего круга». Я уверен, что теперь этим делом занимается ФСБ, и, возможно, уже идут повальные аресты. Юлий, тебе тоже надо срочно уходить. Мы поможем! Я предлагаю тебе поделить деньги на три части и перевести их на три банковских счёта, разумеется, за рубеж.

– Стар я, чтобы как бездомный барбоска, по чужим дворам прятаться, – с грустью произнёс «казначей». – Смерть уже не за горами, так что я лучше здесь в русскую землю лягу, под берёзками. А деньги мне эти не нужны, устал я от них.

С этими словами Соломин выбрался из кресла, и шаркая тапочками, вышел из кабинета. Тушкан дёрнулся за ним следом, но Калмыков сделал рукой жест, и подельник снова плюхнулся на диван худосочным задом. Через пару минут из соседней комнаты послышался звук открываемого сейфа, неразборчивое бормотанье и шорох перекладываемых бумаг. В кабинет Соломин вернулся, держа перед собой чёрную кожаную папку, застёгнутую на «молнию».

– Вот ваши деньги, – устало сказал «казначей» и бросил папку на письменный стол. – Берите! Теперь это ваше. – подтвердил он, видя растерянность визитёров.

Калмыков с треском расстегнул «молнию», и, вытащив из папки пачку бумаг, углубился в чтение.

– Да, это действительно то, что надо! – произнёс он, пробежав глазами пару страниц. – Спасибо Юлий, не обманул! А почему не в электронном варианте?

– Есть и в электронном варианте, – отозвался Соломин. – Только зачем тебе эти «заморочки» с паролями, да и информации там лишней много: проводки последнего транша, подтверждение от банков, и прочая ерунда. Тебе это ни к чему. Берите папку и ступайте с богом.

Однако выполнить пожелание концессионеры не успели, так как в прихожей хлопнула дверь, раздался топот ног и через минуту кабинет заполнился сотрудниками силового спецподразделения, на лицах которых были надеты чёрные маски, а на спине пламенела надпись «ФСБ». Возникла немая сцена, во время которой сквозь кольцо экипированных по-боевому бойцов пробрался мужчина в гражданской одежде. – Я майор ФСБ Алексеев, – представился он и протянул Юлию Петровичу лист, украшенный гербовой печатью.

– Что это? – подслеповато щурясь, дребезжащим голосом спросил Соломин.

– Это постановление на производства обыска в вашей квартире, Юлий Петрович, – казённым голосом отвечал следователь. – Вы ведь Юлий Петрович Соломин? Я не ошибся?

– Люди вашей профессии ошибаются редко, – опускаясь в кресло, обречённо произнёс «казначей». – Соломин это действительно я.

– А это что за люди? – поинтересовался Алексеев, профессиональным взглядом окидывая кабинет.

– Я иностранный подданный, – официальным тоном произнёс Калмыков и достал из нагрудного кармана поддельный украинский паспорт.

– Разберёмся, – заверил его следователь, и, сверив фотографию с личностью владельца, сунул паспорт себе в карман.

– А я к Юлию Петровичу по-соседски заскочил, – упреждая вопрос следователя, елейным голоском сообщил Тушкан. – Денежки у него занимал на лекарство, вот теперь возвращаю, – И в подтверждение своих слов Тушкан извлёк из кармана несколько купюр и положил на стол перед Соломиным. После чего припал к груди следователя, и, дыша последнему в лицо, доверительно сообщил:

– Если бы не помощь Юлия Петровича, дай бог ему всякого здоровья, то уж и не знаю, сколько я бы со своим туберкулёзом протянул!

Следователь шарахнулся от Тушкана, как от прокажённого и на мгновенье выпустил инициативу из рук, чем последний не преминул воспользоваться.

– Я, так понимаю, будет проводиться процедура обыска, – уже бодрым тоном не то спросил, не то констатировал Тушкан.

– Допустим, – произнёс Алексеев и подозрительно покосился на него.

– В таком случае желаю исполнить свой гражданский долг, – твёрдо сказал Тушкан и по-военному одёрнул поношенный пиджак.

– В каком смысле? – растерялся Алексеев.

– Согласен быть понятым. Вам ведь понятые нужны?

– Нужны, – согласился следователь.

– Тогда я жену позову. Я сейчас, я быстро, у меня квартира на этой же площадке, – бормотал Тушкан, протискиваясь сквозь плотное кольцо вооружённых бойцов.

– Не надо ничего искать, – неожиданно сказал Соломин. – Всё, что вам надо, здесь. – и он положил старческую, покрытую пигментными пятнами ладонь, на кожаную папку. – Ну и, конечно, здесь. – кивнул он на стоящий на краю стола персональный компьютер последней разработки.

– Разберёмся, – сухо произнёс следователь, и, взглянув на часы, украдкой вздохнул: понятые что-то задерживались.