Три желания

Восемь лет спустя — Нейту тридцать шесть, Лили тридцать, начало мая...

Лаура Робертс шла по Гайд-Парку.

Ей нравилось гулять, и она делала это довольно часто, потому что тогда ноги сохранялись стройными (по крайней мере, Виктор всегда восхищался ее ногами). И это заставляло ее двигаться, это заставляло ее быть молодой.

Гайд-Парк был ее любимым местом, в котором она предпочитала гулять по извилистым дорожкам между деревьями, рассматривая различные памятники и статуи, Мемориал, посвященный памяти Дианы, «Уголок оратора», люди совершали конные прогулки, хозяева выгуливающие своих собак, которых было довольно-таки много и младенцев в колясках. Всегда можно было увидеть что-то новое и это никогда не повторялось.

В этот солнечный, прекрасный, теплый день, Лаура увидела мужчину, который выглядел довольно-таки странно, словно его темные глаза были подведены сурьмой, волосы были такие же черные, как у Натаниэля, но без синевы, темная загорелая кожа, выпирающий животик и заостренная, черная бородка.

Лаура подумала, что он выглядел очень причудливо, как джинн, но только в обычной человеческой одежде.

Она наблюдала за ним, он остановился, расставив ноги и скрестив руки на груди, его лицо выражало притворную ярость, словно он был Юл Бриннер в «Король и Я». Сейчас он выглядел определенно, как настоящий Джинн. (Юл Бриннер (англ. Yul Brynner, 11 июля 1920, Владивосток — 10 октября 1985, Нью-Йорк) — американский актёр театра и кино русского происхождения.)

Любопытство пересилило, и Лаура решила посмотреть, что же может его так раздражать, и перевела взгляд в ту сторону, куда джинн-мужчина сердито смотрел.

И потом она замерла.

Лили.

Лаура не могла поверить своим глазам, поэтому дважды моргнула, она думала, что ей это мерещится, и она сейчас увидит кого-то другого, похожего, но не Лили, Лаура подумала, что это ее сознание играет с ней в такие игры.

Но это была Лили. Она выглядела почти такой же, за исключением того, что постройнела. На ней были застиранные Levi's и еще более выцветшая футболка с надписью: «Чикаго Кабс». Она бежала к джинну-мужчине, улыбалась, такой же странной, необычной, но прекрасной улыбкой Лили.

Но определенно другой.

Лора стала внимательнее рассматривать женщину, которая разбила Натаниэлю сердце.

Лили выглядела бледной, слегка напряженной и даже усталой.

Сияние Лили, которое она так хорошо знала раньше, ушло.

Жизнь, подумала Лаура с каким-то несвойственным ей удовлетворением, помотала Лили Джейкобс очень хорошо.

Лаура решила сразу же выкинуть Лили из головы. Она, конечно, расскажет Виктору об этой встрече, но никогда не обмолвиться и словом Натаниэлю. Ее сын никогда не говорил ей, чего ему стоило пережить необъяснимый уход Лили, но Лаура, как любая мать, чувствовала это.

Лили Джейкобс стала действительно единственным человеком в мире, которого Лаура Робертс ненавидела. Лаура все знала о прошлом Натаниэля, Виктор рассказал ей. Лили, давшая ему жизнь и свет, заставившая его по-настоящему смеяться (причем много), сделала его таким счастливым, а затем вырвала его из своего сердца без объяснений и даже без простого «прощай»...

Ну, она просто не оценила понимание Лауры, и она определенно не оценила ее доброту.

Лаура начала уходить, надеясь, что она уйдет незаметно, до того, как Лили ее увидит. Она терпеть не могла говорить нет, представляя Лили, которая соберется когда-нибудь приблизиться к ней, если она вовремя не ускользнет от нее.

Затем она услышала знакомый голос Лили, зовущий:

— Таш! Давай быстрей, куколка.

Лаура опять повернула голову и оцепенела.

К Лили и странному джинну-мужчине бежала маленькая девочка.

Маленькая девочка Натаниэля.

Лаура поняла это сразу же, она была точной копией его.

Те же иссиня-черные волосы, те же (даже с такого расстояния, Лаура видела, поскольку, несмотря ни на что, она все же была матерью Натаниэля) темные при темные глаза, та же костная ткань, те же длинные ноги, длинное тело и девичья талия. Действительно, невозможно было не увидеть ничего этого, девочка была ребенком Натаниэля МакАллистера.

Лаура потрясенная, молча застыла, глядя, как маленькая девочка подбежала к Лили и обняла свою мать. Лили наклонилась, поцеловала ее в макушку и заговорила, улыбаясь. Улыбка не была уставшая и неестественная, она осветила ее лицо, как у той доброй Лили.

Лаура не могла поверить в это. Она не знала, что делать. Она хотела закричать, ринуться вперед и вырвать ребенка из рук.

Затем Лили выпрямилась, повернулась, чтобы пойти в другом направлении и увидела ее.

Ее бледное лицо, еще больше побледнело, став совершенно белым. Она застыла на месте с полуоткрытым ртом.

Несколько минут спустя, пока Лаура изумленно смотрела на нее, Лили вышла из своего ступора, и ее лицо отразило такое счастье, такую любовь, что Лаура почувствовала, словно ее ударили в живот.