Три желания, или дневник Варвары Лгуновой (СИ)

— Варенька, я говорил с мамой, — Веня, не вставая с колен и выставив перед собой букет, пополз в мою сторону, — она согласна, что ты переедешь к нам. Она приняла мой выбор!

Ну как так-то, Соломония Яковлевна?! Наша с вами хоть и единственная, но незабываемая встреча у дверей института успокоила меня, что вы будете стоят до последнего, умрете, но золотце свое в мои алчные руки не отдадите!

Я ведь поверила, а вы…

Нельзя так жестоко подставлять людей!

— …мама поняла, что я сильно тебя люблю, когда я две недели отказывался кушать ее тейглах[1]! — Веня признался с гордостью.

Дэн скептически хмыкнул… почему-то над самым ухом, щекоча кожу, и едва слышно поинтересовался:

— Помочь или как?

— Или как, — также тихо пробормотала я, — уйдите лучше.

Дэн не ответил сразу, и пока он молчал, Веня замер у моих ног и, вскинув вверх руку с букетом, закончил.

— … и теперь я жду только твоего ответа, Варенька. Ты переедешь к нам с мамой и будешь моей девушкой?

Вопрос повис во враз наступившей тишине, потонул в ней, а я неловко качнулась назад, почти падая на руки Дэна.

Он удержал и за плечи приобнял, а потом отодвинул в сторону и, шагнув к Вене, присел около него.

— Слушай, кончай комедию играть, — как-то проникновенно-угрожающе и тихо произнес мой сосед, — Варя никуда не переедет и девушкой твоей не будет.

— Почему это? Чем ты лучше меня?

— Ничем, просто она УЖЕ моя девушка и я тебе ее не отдам.

Вениамин гордо удалился вместе с букетом и… моим хорошим настроением.

А к шести вечера снова начался дождь, затянуло все небо низкими серыми тучами, потемнело враз, и я окончательно впала в тоску и меланхолию.

Не люблю дождь.

И Веню, после которого настроение стабильно в минус.

Еще сосед удивил.

Можно сказать защитил, ответил за меня, когда я не могла сказать ни единого слова. И думается, что Владик ни разу так не поступал. Он презрительно кривился, издевательски смеялся, но никогда мне не помогал.

И надо сказать спасибо, соседу, но Дэн после дневного демарша закрылся в комнате и учил свою биологию, а на пойти постучать и сказать у меня сил нет.

Завтра скажу.

А сегодня гора подушек у открытого балкона, миска попкорна, ноутбук, дремлющий Сенечка под боком и телефон в руках. Я звоню Милке, которая благополучно не отвечает и не выводит из меланхолии, не соглашается с тем, что Веня полный придурок, а я не полная дрянь, игнорирующая порывы большой, светлой.

Надоев слушать гудки, откладываю телефон и придвигаю ноут.

Значит-с, Варвара Алексеевна, будем сами справляться, фильмами. Старыми, любимыми, проверенными не одной депрессией.

Имитатор с Уивер, Игра с Дугласом и Пенном или Сердцеедки снова с Уивер?

Как в детстве, эники-беники ели вареники…

Выходит Игра.

Десять минут фильма и в комнату со стуком заглядывает Дэн.

— Что?

Сенечка, в наглую перебравшийся мне на живот, лениво приподнимает голову.

Дэн ж неожиданно спрашивает:

— С тобой можно?

Я пожимаю плечами, но пододвигаюсь и спрашиваю:

— Игру с Дугласом смотрел?

— Нет.

Он подходит, хмыкает, глядя на стоящий на кухонной табуретке ноут, и садится рядом.

— А как же биология?

Спрашиваю, когда Николас ван Ортон-Дуглас прощается с женой, и кошусь на Дэна.

И ему незачем знать, что я рада его приходу, тому, что я не одна. Это ведь очень важно, чтобы было с кем разделить тоскливый вечер и паршивое настроение.

— Достала, там экология одна осталась, — даже при свете одного ноута видно, как он болезненно морщится. — Надо отдохнуть.

— Тогда отдохни, — я соглашаюсь и перематываю на самое начало. — Смотри, я все равно сто раз видела и еще раз меня не утомит. Тут финал классный, ни за что не догадаешься! Но смотреть надо внимательно и с начала…

Оказывается, с Дэном смотреть кино весело и забавно.

Мы спорим, постоянно останавливаем, делаем предположения что будет дальше и… совершенно не смущает, что я все это уже видела и знаю.

Мы первый раз за все недельное наше знакомство общаемся, говорим что-то большее привет-пока-ужин-обед-в-холодильнике-меня-сегодня-не-будет.

И… я не помню, когда засыпаю, только продолжает разговаривать ноутбук голосом Дугласа, а голова опускается на твердое, но теплое плечо.

[1] Тейглах (шарики в меду) — вид печенья, популярное в еврейской кухне. Представляет собой изделие из теста для хвороста, приготовленное в сахарном сиропе.

8 июня

— Варя?

— М-м-м?

— Варвара, вы меня слышите?

— Угу.

Глаза разлепляются неохотно, и тут же по ним бьет яркий солнечный свет.

Еще птички мерзопакостно чирикают за окном и ветер пахнет летом и прохладой, утренней, а около уха тихо храпят и шее очень жарко и щекотно.

Сколько вообще времени?

Я пытаюсь сесть, сообразить, что происходит, спихнуть в конец обнаглевшего и потолстевшего — диета ждет тебя, поганец! — Сенечку, распутаться в не пойми откуда взявшемся пледе, соотнести знакомый голос с именем, которое тоже вроде знакомое, но в памяти не всплывает, и при этом всем поддержать разговор бодро-задорным голосом, ибо ну как я могу спать в…в…

Да, а собственно, сколько сейчас?!

— Варя, простите, что звоню в столь неурочное время…

Я наконец-то сажусь, выбираюсь из-под пледа, тут же мерзну и провожу руками по лицу.