Три желания, или дневник Варвары Лгуновой (СИ)

С неоконченным историческим образованием, аттестатом и академической справкой в руках.

Геродота я нашла в исткабе, где он изучал какую-то старинную книгу с лупой в руках.

— Илья Германович?

Я вежливо постучала и лишь потом вошла.

— Варя!

Бывший мой профессор всплеснул руками и поднялся, нацепив свои знаменитые очки на золотой цепочки.

— А я вот… попрощаться зашла, — для наглядности приподняла коробку с вишневым паем и улыбнулась.

Геродот окинул меня внимательным изучающим взглядом, а затем отвернулся и неспешно, закрыв фолиант, убрал его в шкаф.

Только после этого снова повернулся ко мне и почти приказал:

— Ну-ка пойдем, прогуляемся.

Прогулялись мы до сквера, что располагался через дорогу. И неспешно идя по тенистой аллеи, Геродот велел рассказывать правду, только правду, ничего, кроме правды.

А я вздохнула и попыталась объяснить…

Правду.

Ксюше я ответила честно: мне стало скучно.

До воя и желание биться головой об стенку, от однообразия, от такого, что я очень многое знаю еще со школы и слушать по десятому кругу это скучно до одурения, от понимания, что угрохав всю жизнь на пыльные архивы зимой и раскопки по жаре с мозолями и потом градом летом я так ничего и не найду ценного и важного.

И я не знаю в какую именно ночь над учебниками ко мне пришло это понимание, просто в один миг жизнь из цветной и веселой превратилась в черно-белую, и показывает она теперь мне как старый бабушкин телевизор «Неман» минского радиозавода.

Просто вдруг оказалось, что истфак — это не мое.

И я понятия не имею как объяснить это Геродоту, поэтому получается слишком честно, малопонятно и неприглядно.

— Варя, Варя… — он лишь качает головой, когда я замолкаю, и смотрит на меня сквозь очки, укоризненно. — Вот вроде умная, а такие глупости в голове!

Наверное, но если б все совершали только умные поступки, то жили б все еще в раю и яблок никто не жрал бы.

Я кручусь перед зеркалом, а Сенека с невинной мордой сидит на кровати и, косясь на меня, тянется к выбранным белоснежным босоножкам.

— Сенечка…

Лапа поспешно отдергивается, а морда становится еще невинней.

— Мне их надевать!

Сенечка, конечно, впечатлился, проникнулся и состроил рожу, что он тут вообще ни причём и мыслей стащить обувку и утопить у него в принципе не было.

Да, я поверила и босоножки на шкаф убрала просто так.

И скользнула взглядом по часам, стрелки которых близились к девяти, а я кроме обуви еще ничего не выбрала и голову не помыла!

В ванну я подорвалась и поставила новый свой рекорд.

Десять минут, и, отжимая волосы полотенцем, я распахнула дверь, чтобы врезаться в чью-то твердую и почему-то обнаженную грудь.

Хотя почему чью-то?

Дэна.

Ой.

Не лучше Ксюшеньки днем я, потеряв дар речи, растеряно захлопала глазами.

Взгляд сам пробежался по вырисовывающимся мышцам и приличному размаху плеч, вернулся к груди и спустился ниже, к ремню и краю джинс.

Над головой выразительно кашлянули.

Упс.

Подняв голову, сглотнула и спросила первое, что пришло на ум:

— Как биология?

— Сдал, — на меня глядели хмуро.

Вопрос «Натурой?» рвался сильно, но я сдержалась и, пробормотав что-то про молодец, проскользнула мимо к себе.

А в комнате привалилась к двери и прижала ледяные руки к горящим щеками.

Варвара Алексеевна, ты дура!

Редкостная.

Открыв глаза, наткнулась на удивлённый взгляд Сенечки и, словно оправдываясь, сердито проворчала:

— Что?! Не смотри на меня так! Я просто удивилась, не ожидала, что наш субтильный псих окажется таким поджарым. Можно подумать он тут две недели активно качался, а не биологию учил! — закончила я сварливо и окончательно сердито.

А Сенечка в ответ только глубокомысленно вздохнул.

Без пяти десять я пританцовывала у башни.

Ждала и Милку, кою пришлось долго уговаривать и убеждать, что танцы — это то, что сейчас ей жизненно необходимо, и Ромку со всей его честной компанией, которые решили, что у башни удобней всего встретится всем и до клуба — один квартал — дойти уже вместе.

— Варя?!

Н-да, а вот соседа своего я точно не ждала увидеть, хотя стоило догадаться, что в Ромкину категорию «только наши будут» он тоже входит.

Нацепив самую дружелюбную улыбку и напомнив, что смущение — не мой конек, я обернулась.

И…

Он цель сегодня поставил довести меня до сердечного приступа и поразить своим внешним видом?!

Где привычные лохмы, растянутые джинсы и безразмерные майки?!

Куда делся мой непримечательный субтильный сосед-псих-ботаник?!

Хотя ладно, джинсы остались такими же дранными, а вот футболка его облепляла, вырисовывая фигуру до неприличия и восхищенных взглядов, проходящих мимо девиц. Через плечо была перекинута кожанка, кою он залихватски придерживал одним пальцем, а вместо обычных очков были солнцезащитные.

Их Дэн легким движением сдвинула на волосы.

Подстриженные.

Полубоксом.

Как на фотографии.

И нет, я не начала снова растеряно хлопать глазами, у меня уже иммунитет, поэтому я с гордым видом просто подобрала челюсть и осознала, почему Ромка говорил, что Дэн у них сердцеед.

Казанова чертова!

— Не знал, что ты тоже пойдешь, — с привычной мрачной (хоть что-то не меняется!) физиономией проговорил он, в свою очередь разглядывая меня.