Три женщины в городском пейзаже

А Таси уже дома не было. Мобильный не отвечал – обычная история, Тася вообще его почти не слышала, а тут еще и метро. Глядя в стену, Лида сидела на том же месте. В голове крутилось: «Как же так? Нет, так не бывает! Чтобы ее Сережа? Бред. Может, он пошутил? Ну конечно, он же ушел без вещей! А кто уходит без вещей навсегда?»

Лида бросила взгляд на часы – без десяти одиннадцать. Конечно, он что-то придумал! Какой-то необычный сюрприз, он это умеет! Сейчас раздастся звонок, и на пороге возникнет Сережа, переодетый в Деда Мороза! Или в Снегурочку, с него станется!

И правда, в эту минуту раздался звонок.

Лида бросилась к двери.

На пороге стояла заснеженная и улыбающаяся Тася – на шапке, ресницах и воротнике лежал свежий снег.

– Получай Снегурочку! – рассмеялась она. – Так метет, Лидушка! Чуть не занесло!

Тася трясла шапкой, снимала пальто и сапожки, а Лида молчала, прижавшись к стене.

– Что с тобой? – удивилась гостья. – Устала или что-то болит? Ты какая-то странная, девочка! Что-то случилось?

Лида закрыла лицо руками и зарыдала. Перепуганная и растерянная, Тася гладила ее по голове и плечам.

– Сережа? – спросила она. – Вы поссорились?

Лида оторвала от лица ладони.

– Поссорились? Что ты! Ты же знаешь – мы вообще никогда не ссорились. – Лида гомерически расхохоталась. – Он ушел, понимаешь? Вообще ушел! К другой женщине! И надо же, нашел время! За два часа до Нового года! Шутник, да? Юморист! – Ее трясло, как в лихорадке.

Уложив ее на диван и насильно засунув ей под язык валидол, Тася принесла горячего чаю и присела рядом. Молчали. Потом Лида, всхлипывая и давясь слезами, заикаясь и проглатывая слова, рассказала, как было.

Тася молчала.

– Что делать, Лидушка, – вздохнула она наконец. – Переживем, девочка. Переживем. Не то переживали.

Потом они пили водку и давились салатами, и Лида все сетовала, что жалко продуктов и ее трехдневного труда, как же так, такое количество и теперь все пропадет?

Тася молча вздыхала и снова гладила Лиду по голове.

В ту ночь они напились. Еще бы – бутылка водки и половина бутылки коньяка для практически не пьющих женщин доза огромная! Уснули одетые, на диване.

Первого отлеживались у телевизора. Ели подвядшую праздничную еду, молчали, что-то вспоминали, даже смеялись и снова плакали.

Второго Тася опорожняла холодильник – в помойку безжалостно летели оставшиеся пироги, салаты, подсохшая утка. А Лида плакала, плакала, без остановки и перерыва. Вот и все, кончилась жизнь.

Если бы не Тася, тогда бы она точно не выжила. Тася жила у нее четыре месяца. И каждый день повторяла:

– Лидушка, дай мне честное слово. Если я тебе надоем – гони в тот же день. Поверь, я не обижусь!

Жить было трудно, даже невыносимо. Приезжала свекровь, садилась напротив и пристально разглядывала невестку, словно ища в ней причину, почему ее сын Сережа ушел. Лида отворачивалась к стене. Свекровь молча вздыхала. Тася уходила на кухню и отчаянно гремела посудой.

– Рожать надо было, – вдруг сказала свекровь. – Был бы ребеночек, он бы никогда не ушел. Ты знаешь Сережу.

– Знаю? – рассмеялась Лида. – О чем вы? Как выяснилось, я Сережу совсем не знаю!

– Надо жить, Лида, – сказала свекровь. – Это не горе, поверь. Надо жить, надо работать. Работа спасает! Да и потом, – запнулась она, – ты еще молодая. Встретишь хорошего человека и, глядишь, устроишь свою жизнь.

– Спасибо, – отрезала Лида. – Хорошего я уже встретила.

И вдруг визиты свекрови и ее «утешения» прекратились – уже облегчение. Потом узнала – Тася запретила ей приезжать. И та согласилась. Все было понятно: сын ей ближе, да еще нужно было начинать дружить с новой невесткой.

Пролетели каникулы, и Лида пошла на работу.

Ту зиму она старалась не вспоминать – как пережила ее, как выжила, где брала силы?

В конце января муж забрал вещи – Лида, по счастью, была на работе, встретила его Тася.

В тот день Лида навсегда распрощалась с надеждой – с надеждой, что Сережа вернется.

– Он что-то сказал? – тихо спросила она.

Покачав головой, Тася вздохнула:

– Что ему сказать, Лидушка? Ему же стыдно. Поэтому и молчал. Молча собрался, оставил ключи – там, в коридоре, на тумбочке. В общем, будем жить дальше.

Жили, куда деваться. Жили. Зима была холодной, снежной, метельной – передвигаясь по улицам, народ жался поближе к домам. От ветра срывало шапки, плотный тяжелый снег залеплял нос и глаза.

А весна пришла неожиданно рано, словно, сжалившись, природа спешила обрадовать.

Маме Лида все рассказала только весной. Странно, но Ольга Ивановна не удивилась и не расстроилась. Как будто знала заранее, что так все будет.

Потом закрутили экзамены, школьный ремонт, составление планов на следующий учебный год. В августе Лида и Тася поехали в дальнюю деревню к отцовским приятелям, за тридевять земель, в Тверскую область. Странно, но знакома Лида с ними не была – в деревню отец ездил с Тасей.