Три женщины в городском пейзаже

Тася замечала все: как-то Лида обмолвилась о понравившемся аромате, и через неделю Тася вручила ей флакончик с французскими духами. Случайно брякнула – потом, конечно, жалела – о кожаной куртке. На тебе кожаную курточку. Да какую – не дешевую Турцию, а тонюсенькую, нежнейшую Италию, да еще зеленого цвета! Лида отбивалась, клялась, что больше никогда, но было поздно.

– Я вообще к тебе больше не приеду, – кричала Лида. – Ты меры не знаешь! Такие сумасшедшие деньги, богачка хренова! Копейки считаешь, а все туда же!

Молитвенно складывая на груди руки, Тася недоуменно, по-детски хлопала глазами и делала «несчастное», виноватое лицо:

– Лидушка, умоляю! Я тебя умоляю! – В ее глазах закипали слезы. – Не сердись, ладно? Я тебя очень прошу!

– При чем тут «сердись»? – бурчала Лида. – Просто я тебя в который раз прошу. Я же знаю твои доходы. А ты тут… Ведешь себя как Крез, честное слово. Ну что за барские замашки?

Теперь уже Тася просила прощения, а Лиде становилось стыдно и смешно.

Однажды Тася сказала:

– Ты пойми, Лидушка, у меня никого нет. Был твой отец, и был смысл жизни. Но Бог меня не оставил – дал тебя! Это и держит на свете. И теперь мой смысл жизни, извини, девочка, ты! Хотя знаю – нагрузочка я еще та! Позвонить, приехать, привезти!

– Ты – нагрузка? – охала Лида. – Ну ты даешь!

Нет, это Тася дана ей как награда, как подарок – лучшая подружка, заботливая сестра, внимательная, переживающая и волнующаяся мать.

Как-то Тася обмолвилась, что когда-то, «в доисторические времена», побывала замужем:

– Коротко, Лидушка, совсем коротко. Каких-то пару лет, честно – сама не помню сколько. Развелась, как только встретила Валю. Сразу развелась, через два месяца. А что ждать? Мне сразу было понятно, что Валя – мой человек. Мой мужчина. И мне было наплевать, уйдет он из семьи или нет – какая разница? Главное, что он был. А все остальное меня не очень и волновало.

Однажды Лида спросила:

– А детей ты… иметь не могла?

– Почему? – удивилась Тася. – Было два аборта, прости, без Валиного разрешения.

– Как? – ошарашенно спросила Лида. – Он даже не знал?

Грустно усмехнувшись, Тася качнула головой:

– Это была единственная ложь, которую я себе позволила. Рожать я не собиралась. Вернее, решила не рожать. Тогда зачем ему говорить? Чтобы он страдал и чувствовал себя виноватым? Он и так чувствовал, ты сама это знаешь!

– Почему? – Губы спеклись от волнения. – Почему ты решила не рожать? Ты же так его любила.

– Не знаю. Дура, наверное. Ну, проблем ему не хотела. Сложностей. Знала, что он будет рваться. Метаться между тобой и этим ребенком. Да и если честно, – улыбнулась она, – мне больше никто не был нужен. Никто, кроме Вали! Мне его хватало, Лидуша! Он был мне всем!

Лида молчала, сказать было нечего.

Через полгода мама пришла в себя и стала прежней Ольгой Ивановной – сдержанной, собранной, суровой. Никаких слез и причитаний. Воспоминания? К чему? Воспоминания расслабляют, мешают жить, от них раскисаешь, а раскисать нельзя.

С мамой Лида созванивалась один раз в неделю, обеим было достаточно. В первую очередь – маме.

Спустя время, когда чуть отпустило, вспоминая свой неудавшийся брак, Лида думала: «Как я могла не заметить? Как? Говорят, женщина всегда чувствует – выходит, я не женщина? Ничего не чувствовала. Ни-че-го. Все пропустила. Профукала, проворонила, прошляпила, потому что верила ему безоглядно. Верила, как себе».

Потом, правда, припоминала: а было! Были моменты, способные насторожить. Наивная дура, неискушенная идиотка, бесхитростная тетеха! Вот, например, – его уходы по воскресеньям. Нет, казалось, причины имелись. Как бы имелись. Переезд школьного друга, как тут не помочь? В следующие выходные снова он, школьный друг, кажется Миша, звал разбирать коробки и чувалы после переезда. «Лида! Туда и зайти страшно – уставлена вся квартира. Ну переезд, ты понимаешь». Конечно, она понимала. Только вряд ли был этот самый переезд. Или вот еще. Кажется, это была суббота:

– Лидка, мне срочно надо на дачу к Барсуковым, мама просила кое-что отвезти.

– К Барсуковым? – удивлялась Лида. – Но это же так далеко! Кажется, Калужская область? А сын Барсуковых? Как его – Витя? Почему не он? Вроде у него машина? Или я что-то путаю?

Сережа смущался и злился:

– Не путаешь. Витя, да. И у него есть машина. Но Витя в командировке и приедет не скоро.

– Поняла, – грустно кивала Лида. – Жаль, пропали выходные. А я так мечтала в Измайлово. Сережка, тогда ты там останься на ночь, вечером не возвращайся. Отоспись и утром поедешь. Почти двести километров, тяжело.

Сережа вроде бы нехотя соглашался:

– Ну раз ты так считаешь…

Где он научился так врать? Где и когда? Ее прямодушный Сережа? А, ну да – ситуация заставила, правильно! Приспособился, как говорится.

Разумеется, не было никакого Миши и никаких Барсуковых. И неожиданных трехдневных командировок не было. Какие командировки у учителя физики – смешно. Муж что-то невнятно бормотал про учительскую конференцию, она почти не слушала, потому что не сомневалась в муже.