Три женщины в городском пейзаже

В вагоне было тесно и душно – наверное, старая вентиляция уже не справлялась. Все увлеченно таращились в свои телефоны – все! И молодежь, и люди его возраста, и, самое удивительное, старики! Туров усмехнулся. Раньше вагоны были похожи на избы-читальни: книги, газеты, журналы. Туров и сам в метро всегда читал. Да, времена изменились, и кажется, не в лучшую сторону. Что поделать – прогресс, чтоб его. Кстати, еще одно достижение его правильной жены – их младшая дочь к гаджетам доступа не имела.

Туров считал остановки. Все правильно, четыре. Всего четыре. Значит, память не подвела. С трудом протиснувшись к двери, почти выскочил на платформу. Точнее, помогли, вытолкнули. Да уж, о каком комфорте тут говорить. Московское метро, самое просторное, самое красивое и самое удобное, тоже осталось в далеком прошлом.

Поднявшись по эскалатору – никаких правил не соблюдалось: справа те, кто терпеливо стоит, слева спешащие – какое! – он с облегчением вышел на улицу. Глянул на часы – ого! Метрополитен доставил его на полчаса раньше. Нет, свой смысл в этом есть – на машине не угадаешь, чертовы пробки, Туров ненавидел опаздывать. А здесь четко – двадцать минут, и ты на месте: пять-шесть минут от дома, двадцать в метро и еще шесть-семь до офиса. Офис Турова находился в центре, в престижном месте – залог успеха. Нет, конечно, обосноваться в центре получилось не сразу – девять лет прозябал в глуши, в Теплом Стане, у самой Кольцевой. Несерьезно. Зато сейчас серьезно. И, гордо вскинув голову, Туров толкнул тяжелую деревянную дверь на улицу. В глаза брызнуло солнце, и, зажмурившись от неожиданности, Туров споткнулся. Глянул вниз – черт! Да уж, не его день, определенно не его. Нос дорогущего итальянского ботинка был прилично ободран. «Теперь на помойку, – тоскливо подумал Туров, – не красить же, ей-богу!»

И тут его окликнули:

– Лешка, Туров, братан! Ты?

Не оборачиваясь, Туров замер – голос показался знакомым. Неужели? Нет, все понятно: Москва – большая деревня! Но чтобы так? В тот самый день, когда он впервые за столько лет рискнул спуститься в метро? Громко вздохнув, он обернулся.

Так и есть, не ошибся – Градов. Градов, мать его так. Градов собственной персоной. Как есть и вполне узнаваем. Даже прикид не изменился. Вот черт!

Градов улыбался во весь рот. Как будто нашел триста долларов. Или сто – судя по его потертому виду, Градов бы обрадовался и сотне.

Туров молча оглядывал Градова с головы до ног. Да… бывший приятель остался верен себе. Только не понимает, придурок: то, что хорошо в юности, в зрелости выглядит по меньшей мере смешно и нелепо.

На Градове была шляпа. Черная, с широкими, потрепанными полями. Еще та, с тех времен? Нет, вряд ли. Та давно бы истлела – Градов ее не снимал. Все смеялись: «Ты, Градов, в ней спишь? А сексом тоже в ней занимаешься?»

Итак, черная шляпа с полями. Черный кожаный плащ, длинный, почти до щиколоток, под пояс. Белый шарф, замотанный вокруг шеи. Точнее – не белый, а грязно-белый, и это не цвет, а состояние. Понятное дело, джинсы. И, как говорила жена Турова, вишенка на торте: ковбойские сапоги! Да, да, потертые, донельзя заношенные, давно потерявшие и цвет, и вид ковбойские сапоги – привет из восьмидесятых. Ну и за спиной – литавры! – гитара. На толстом, облезлом шнуре висела гитара.

Туров не смог сдержать усмешки.

– Ну привет, привет, – небрежно, с пренебрежительным и тоскливым вздохом бросил он.

А Градов все никак не мог успокоиться – и сыпал, сыпал без остановки: и «Лешка», и «братан», и «чувачок со старичком». И «какая встреча», и «сойти с ума»! И «Вот же, а? Во как бывает! Нет, Леха – я увидел тебя и прибалдел – сам Туров? Собственной персоной? Ну не фига себе, а!».

Пока Градов продолжал восхищаться, скривившийся, как от кислого, Туров удрученно молчал. Да, влип. Но ничего, сейчас этот мудила нарадуется, налыбится, натрендится, и мы распрощаемся. Туров посмотрел на часы, ему и вправду было пора.

– Торопишься? – искренне расстроился Градов. – Тайм из мани?

О боже… Туров почувствовал, как у него заныли зубы, причем одновременно все сразу. Какая тоска!

– Ага, спешу – работа. А она, как известно, ждать не будет. Прости.

Градов заржал:

– А еще говорят – работа не волк! Хотя нет, все понятно, – посерьезнел он.

«Понятно тебе, – усмехнулся Туров. – Это заметно. Как был трепачом и бездельником, так, судя по всему, и остался. Еще странно, что встретились мы в такую рань». Туров помнил, что раньше часа дня Градов не просыпался.

– Старик, но встретились же! – совсем расстроился Градов. – Это же полпроцента из ста! Вот так, случайно! А ты задумал сбежать!

– Это не «сбежать», Вова! Это называется по-другому. Это – работа. Бизнес. И он не любит ждать, извини.

«Жестко, жестко, – подумал Туров. – Ну так тебе и надо. Получай. Не все живут, как ты. Ты этого еще не понял, старичок?»