Три женских страха

Вот к нему-то – толстому и вечно засаленному Холере – я сейчас и ехала. Это прозвище вполне отражало и его характер, и внешний вид. У него была комната в коммуналке – в той самой, куда год с небольшим назад он и водил меня ушивать куртку. Хозяйку, Тамару, посадили за торговлю наркотиками, и комната оказалась в пользовании Холеры. Ключ от комнаты был, кажется, у всех – на экстренный случай вроде моего. Правда, могло оказаться, что в ней кто-то уже зависает, но ребята свои, потеснятся, если что.

Повезло – комната пустовала. Правда, видок наверняка будет еще тот, да и чего ждать от помещения, куда заходят, чтобы выпить, переночевать или провести ночь-другую с девушкой. Я появилась в квартире ночью, в боевой раскраске – успела дома наложить макияж из серии «мертвецы восстали». Пока ковырялась в замке, из соседней комнаты в темном коридоре выкатилась патлатая старуха в засаленном халате и злобно прошамкала:

– Опять на ночь глядя проститутки сюда! Вот сейчас милицию вызову!

– А ну-ка, шасть в койку! – велела я, резко выкинув в бабкину сторону руку в кожаной митенке, и бабка с матом скрылась в своей пещере.

Из открытой наконец двери на меня пахнуло застарелым перегаром, чем-то кислым и давно не вынесенными пепельницами. Я зажала нос и вошла, сразу кинулась к окну и открыла его настежь. Через десять минут стало легче дышать – холодный осенний воздух заполнил помещение, вытесняя застоявшиеся запахи. Я прошлась по комнате, отодвигая ботинком пустые бутылки к одной стене. Вот сейчас еще окурки вытряхну из миллиона банок и пепельниц, и станет совсем нормально. Найдя в углу пакет, я осуществила очистку помещения от бычков и выставила пакет за дверь – завтра выброшу в мусорку по дороге в институт.

В моем объемном рюкзаке нашлась простыня и пододеяльник, которые я постелила на продавленный диван, полотенце и теплая пижама. Ну, и по мелочи – белье, пара чулок, две футболки и прочие необходимые вещи. В общем, проживу. Главное теперь – встретиться завтра с ребятами из тусовки и попросить пока в комнату не приходить.

Мысли о том, что можно жить у Акелы, я не допускала – не хотела рисковать его жизнью. Завтра позвоню из института и все объясню.

Но утром я не смогла встать – видимо, ночная поездка в расстегнутой куртке не прошла даром. Я кашляла, разрывая горло и грудь, голова болела, страшно знобило – в общем, простуда. Мобильный телефон у меня был, но я предусмотрительно отключила его, справедливо полагая, что папа, хватившись, начнет меня отслеживать. Нужно было как-то встать и позвонить хотя бы Акеле, но силы покинули совсем.

Я промучилась до вечера, то проваливаясь в сон, то снова садясь на диване и вытирая полотенцем мокрую от пота грудь. Близилась ночь, и это пугало меня еще сильнее – вдруг мне станет хуже? И никто не знает, где я.

Я собрала в кулак волю, кое-как оделась и побрела на улицу, планируя заодно зайти в аптеку и в магазин за молоком. В телефонной будке я прислонилась к стене и набрала номер Акелы.

– Ты где? – сразу спросил он, и я поняла – отец поднял бучу.

– Неважно… я не появлюсь, пока он не одумается. Ты просто знай, что я жива, со мной все в порядке.

– Аля, скажи, где ты! – потребовал он, но я уперлась:

– Саша, не нужно тебе знать. Со мной все в порядке… – и тут я предательски захлебнулась кашлем, сползая по стене вниз.

– Ты больна! Скажи мне, где ты! Аля, ты слышишь?! – заходилась трубка голосом Акелы, но я, прокашлявшись, повесила ее на аппарат и вышла.

Все, теперь Сашка в курсе, что меня никто не убил. Можно идти в аптеку.

Накупив антибиотиков и средств от кашля, я завернула в ближайший продуктовый магазин и купила бутылку молока, пару булочек и шоколадку. Теперь осталось только решить, куда убрать байк, прикованный цепью к заборчику у гаражей.

Мне повезло – один из боксов был открыт, и около него копошился владелец. Я подошла и, кашляя, спросила, не могу ли поставить к нему в гараж мотоцикл на недельку.

– Я заплачу, как за стоянку машины, – хрипло пообещала я, и владелец бокса кивнул:

– Загоняй, места хватит. Ты откуда сама-то?

– Я комнату снимаю, вон в том подъезде, – я указала на соседний с моим.

– А-а. Ну, хорошо. Меня дядя Витя зовут, я в седьмой квартире живу. Если что – заходи, когда мотоцикл понадобится.

Я перегнала «Харлей» в бокс, отдала дяде Вите деньги за три дня и побрела к себе, дождавшись, пока он скроется в подъезде.

В квартире стоял дым коромыслом – ругались соседи, по кухне плавал запах подгоревшего молока, орал чей-то ребенок, кто-то долбил в дверь туалета с криком «да сколько можно заседать» – в общем, коммуналка жила каждодневной привычной жизнью. Мне это было дико, и в другое время я непременно удивилась и ужаснулась бы, но не сегодня. Заперев дверь своей комнаты, я выпила таблетки, отпила молока прямо из бутылки и упала на диван, не раздеваясь.

К моему великому счастью, назавтра с утра в комнату вломился сам ее владелец – Холера. Жутко обрадовался, обнаружив меня: