Три жизни

— Анна, мы сто лет тебя не видели, — начала миссис Лентман, самым что ни на есть сердечным тоном. — Я уже начала беспокоиться, не заболела ли ты. Господи, ну и жара же сегодня! Пойдем в гостиную, Анна, а Джулия сделает нам чаю со льдом.

Анна последовала за миссис Лентман в другую комнату, все в том же гробовом молчании, а, зайдя туда, отказалась от предложенного стула.

Как то всегда бывало с Анной, когда самые важные слова, в конце концов, выговаривались, они всегда выходили очень короткими и резкими. Ей вдруг стало трудно дышать и каждое слово приходилось как будто выдергивать из себя.

— Миссис Лентман, я надеюсь, что Джулия сказала мне неправду насчет того, что вы взяли в дом ребенка этой Лили. Когда Джулия сказала мне об этом, я сказала, что она сошла с ума, и пусть перестанет молоть всякую чушь.

Стоило Анне разойтись по-настоящему, и дышать ей становилось трудно, и каждое слово приходилось как будто выдергивать из себя. У миссис Лентман глубокие чувства, наоборот, делали дыхание глубоким и размеренным, и слова от этого выговаривались медленней, приятнее и легче обычного.

— Ну что ты, Анна, — начала она, — как ты не поймешь, Лили просто не могла себе позволить этого ребенка, она ведь сейчас работает у Бишопов, а он у нас такой умница, и совершенно чудесный, а ты же знаешь, как я люблю малышей, вот я и подумала, что и Джулии, и Вилли это пойдет только на пользу, если у них появится маленький братик. Ты сама знаешь, как Джулии нравится возиться с малышами, а мне приходится надолго уходить из дому, а Вилли, он все равно, как ни кинь, целыми днями на улице носится, так что и Джулии будет какая-никакая компания, вот ты же сама все время говоришь мне, Анна, что Джулии на улице делать нечего, а малыш как раз и будет — замечательное средство удержать ее дома.

Анна с каждой минутой становилась все бледнее от негодования и гнева.

— Миссис Лентман, я не вижу, какой может выйти прок от того, что вы возьмете в дом еще одного ребенка, когда вы не в состоянии справиться даже с теми двумя, которые у вас уже есть, с Джулией и с Вилли. Вот, к примеру, Джулия, ей же слова никто не скажет насчет того, как и что нужно делать, если только меня нету рядом, а кто теперь ее станет учить, как обращаться с ребенком? Она и понятия не имеет, как нужно ухаживать за детьми, а вас целыми днями нет дома, и у вас на своих-то детей вечно времени не хватает, так вы еще чужих вздумали в дом брать. Я, конечно, знала, миссис Лентман, что вы женщина безалаберная, но такого я даже от вас не ожидала. Нет, миссис Лентман, вы просто не имеете права брать в дом чужих детей, когда у вас двое собственных, которые постоянно предоставлены сами себе, и вы же сами знаете, что денег у вас вечно не хватает, и вы в этом вопросе человек беспечный и все время их тратите, а Джулия и Вильям скоро будут совсем большие. Нехорошо с вашей стороны, миссис Лентман, так поступать.

Это с ее стороны, конечно, было уже слишком. Анна никогда раньше не высказывала своей подруге всего, что накопилось у нее на душе. И теперь миссис Лентман просто не могла себе позволить по-настоящему услышать все то, что сказала ей Анна. Если бы она по-настоящему поняла смысл всего сказанного, ей просто-напросто пришлось бы отказать Анне от дома, но Анна ей нравилась, и она привыкла рассчитывать на ее сбережения и на ее поддержку. И к тому же миссис Лентман вообще не принимала в свой адрес каких бы то ни было неприятных слов. Она слишком привыкла разбрасываться, чтобы всерьез почувствовать, что ее по-настоящему задели.

И сейчас она предпочла понять все это таким образом, который позволил ей с легкостью сказать:

— Да брось ты, Анна, если каждую минуту смотреть за тем, что делают дети, просто с ума сойдешь. Джулия и Вильям — славные дети, и играют они с самыми приличными детьми во всей округе. Если бы, скажем, у тебя были свои собственные дети, Анна, ты бы поняла, что нет ничего страшного в том, что они иногда бывают предоставлены сами себе, а Джулии так понравился этот малыш, и он такая душка, и было бы просто жестоко отправлять его в приют, согласись, Анна, ведь ты же сама так любишь детей, и столько всего хорошего сделала нашему Вилли. Нет, Анна, в самом деле, проще простого сказать, что я должна отправить этого бедняжку, этого милого мальчика в приют, когда по сути дела я вполне могу оставить его у себя, но, знаешь, Анна, ты сама ведь ни за что бы так не сделала, ты же сама знаешь, что не сделала бы, Анна, хотя и выговариваешь мне за это сейчас. О, господи, какая же нынче жара, что ты там возишься столько времени с этим чаем, а, Джулия, сколько времени мисс Анни может тебя дожидаться?