Три жизни одного Бога

– Раздевайся, проходи, чего ты встала-то? – суетливо зашептала мама в коридоре, пока я застыла как паралитик у входной двери, словно британский гвардеец у королевских покоев, вцепившись в сумку с остатком мармеладок.

Я села за стол и вопросительно уставилась на Дмитрия.

– Познакомитесь, Дарья – это Елена. Елена сотрудник нашей лаборатории и по совместительству представитель фармацевтической компании. И вообще очень хороший человек.

– Здрасьте, – кинула я Елене, пока ты мило улыбалась ямочками на щеках.

Хорошенькая такая, фигурная, миниатюрная, зеленоглазая блондиночка. Таким фармацевтам как она, достаточно только прийти и что-то предложить типичному мужскому представителю породы «кобель» заискивающим голоском, и ей сразу будут оказаны все необходимые почести и постелены красные ковровые дорожки во все кабинеты. Возникнет спонтанный праздник дня открытых дверей и выстроится очередь из похотливцев, что будут подобострастно заглядывать ей в рот каждым словом и услужливо расходится в неуклюжих реверансах. Все наперебой начнут нервно заикаться, рассказывая о собственной важности и высокопоставленной значимости, показывать денежную независимость и усиленно втягивать пивные животы, перемешавшая недоваренную баранью ногу с жульёном в собственном желудке, путём мышечного напряжения остатков хилого пресса, ради минутного внимания вожделенной царской особы.

Кому-то достаются красивые витиеватые округлости внутри черепной коробчёнки, а кому-то снаружи и, если повезет, ещё две округлости под ней, степень прикрытости которых, варьируется от важности собеседника. Выигрывает всегда-то, что видно невооруженным и похотливым глазом – се ля ви.

– Что вам нужно, Дмитрий? – спросила я.

– Ну, во-первых, я хочу извиниться за вторжение и отдать ваш замечательный проект. Во-вторых, предложить вам сотрудничество, раз вы не хотите работать с нами напрямую.

Мама напряглась. Дмитрий бил не в бровь, а в глаз.

– Не хочу тратить своё время на зеленку и лейкопластырь, – съязвила я.

– И не будете, – ответил Дмитрий крайне серьезно, – Ваш проект – гениален. И нужно пробовать всеми силами его осуществить. Теперь я понимаю вашу твердость и настойчивость на собеседовании.

– Мы пришли помочь вам, – добавила Елена.

Мама сложила ладошки на лице, с трудом сдерживая слезы.

– Да, а с чего это вдруг? – спросила я недоуменно. – Вы твердо обозначили позицию вашего руководства, относительно всех изобретений и новых методов лечения, что вдруг так резко могло измениться в этом мире за неделю?

– Ни-че-го, – ответил Дмитрий. – Совсем ничего не изменилось. Кроме того, что у вас появилось плюс два игрока, на сумасшедших позициях, в борьбе за научный прогресс, сквозь оборонительные редуты маркетинга и капитализма.

Елена вдруг начла громко кашлять. Глаза её наполнились слезами, она судорожно схватила платок и поднесла ко рту. Дмитрий быстро достал какие-то таблетки и спрей, протянул стакан воды, а я заметила кровь на платке.

– Извините, – стыдливо сказала Елена, – Дим, мне нужно выйти на улицу, – тихо добавила она.

– Хорошо, – ответил Дмитрий.

Тут я стала что-то подозревать…

– Мам, посидишь немного с Мишей? Я провожу, – сказала я растерянной маме.

Мы вышли из дома. Елене стало плохо, Дмитрий вёл её под руки. Спустившись вниз по лестничной клетке, он вызвал такси.

– Может скорую? – спросила я у них осторожно, пытаясь выявить симптом.

Дмитрий обернулся и ничего не ответил.

Елена сказала:

– Останься, поговори с ней. Я доеду сама.

– Ты уверена?

– Да…

Подъехало такси. Дмитрий аккуратно посадил Елену и, что-то сказав водителю, закрыл дверь. Сунув руки в карманы пиджака, он задумчиво подошёл ко мне.

– Пройдемся? – предложил он.

– Да, – согласилась я.

– Здесь есть тихое место?

– Парк, – предложила я своё последнее антисоциальное убежище.

– Подойдет, – ответил он.

Мне было неудобно. Мы шли молча. Я сбавила гонор, понимая, что стала невольным свидетелем человеческой драмы и, в этот раз, не я в ней главный фигурант.

Как-то даже не привычно…

Мы пришли в парк, прошли ларек с шаурмой и сели на лавочку. Вечерело. Дмитрий начал первым:

– Я буду честен с вами.

– Вы ничего мне не должны… – начала я, но он перебил:

– Позвольте мне открыться и немного послушайте. Признаться, я был очень удивлён, когда вы пришли ко мне и настойчиво потребовали, именно потребовали ресурсы института для решения каких-то своих проблем. Не скрою, меня возмутило это. Поначалу. Но потом я понял, что эти требования связаны с чем-то иным, кроме юной потребности в самореализации. Ваши глаза горели как дуговая сварка. И в конце нашей аудиенции, вы действительно в сердцах признались, что у вас есть проблема. Большая проблема. И видимо, эта проблема – болезнь ваших близких родственников.

– Я не говорила такого, – начала я защищаться.

– Но всё же, я догадался. А сегодня убедился в этом у вас дома. Поймите меня правильно, я должен был понять вас. Понять, что вы готовы биться. Готовы биться, до самого конца. Ведь так?