Три жизни Жюля Верна

Первая в мире электрическая подводная лодка русского изобретателя Джевецкого на деле доказала всему миру преимущества нового, небывалого до тех пор вида энергии. Бельгийский рабочий Грамм построил первые в мире динамомашину и электромотор. Профессор Московского университета Жуковский уже создал теорию полета, и юные, еще неуклюжие, воздушные корабли тяжелее воздуха — русских, французских, английских и американских авиаконструкторов — уже делали первые попытки взлететь к небу. Созданный гением Александра Столетова фотоэлемент открывал дорогу новому веку — веку телемеханики и автоматики. Петербургский профессор Попов не только передавал телеграммы без проводов, но и намечал пути для радиолокации при помощи электромагнитных волн. И в далекой Калуге Константин Эдуардович Циолковский уже проектировал первые в мире межпланетные корабли…

И тем не менее книги Жюля Верна продолжали владеть тысячами и десятками тысяч умов и сердец. Больше того, его слава все возрастала, и целый дождь писем, пролетевших множество зеленых лье и синих миль, падал на специальный стол его кабинета, расположенного в уединенной башне.

После смерти писателя прошло почти полвека. Свыше столетия отделяет нас от дня опубликования его первого произведения. Над обоими полюсами проносятся огромные воздушные корабли, ввысь взлетают сверкающие вертолеты, в темные пучины океана спускаются подводные лодки и батисферы, почти за пределы земного тяготения вылетают гигантские ракеты, но уже не тысячи, а миллионы читателей все с тем же волнением раскрывают книги Жюля Верна, чтобы следовать по ледяной пустыне к полюсу за капитаном Гаттерасом, лететь вокруг земного шара на «Альбатросе» инженера Робура, бродить по подводным лесам вместе с капитаном Немо и стоять рядом с Мишелем Арданом в гигантском алюминиевом ядре, летящем в межпланетном пространстве.

Читателей книг Жюля Верна влекли к ним — и продолжают увлекать и в наши дни — не «Наутилус», потому что подводные лодки существовали и до него, не «Альбатрос» — ведь в эту эпоху все, кто интересовался техникой, знали и проект аэродромической машины Ломоносова, чертежи геликоптеров Коссю, Лаланделя и Понтон дАмекура, и даже не межпланетный корабль пушечного клуба, — в старых книгах, которые сам Жюль Верн читал в детстве, можно было прочитать, по крайней мере, о двух десятках путешествий на Луну и другие планеты. Молодых читателей больше всего влекли к себе те, кто создал все эти чудесные машины и вдохнул в них жизнь, люди, полные веры в науку и безграничное могущество человека, не выдуманные идеальные, положительные герои, но живые люди, которым можно и должно было подражать!

Своей долгой жизнью книги Жюля Верна обязаны не только литературному таланту. Нет, это победа созданного им нового литературного жанра, торжество новых героев, воплотивших в себе многие черты человека завтрашнего дня.

Греческое слово «география» буквально значит: описание Земли. Сто томов сочинений Жюля Верна — это тоже география, но ожившая, одухотворенная обаятельными героями, которые идут по земному шару, не как каталогизаторы или собиратели коллекций, но как открыватели и завоеватели вселенной, которую они отдают во владение освобожденному человечеству. И эта география никогда не устареет, как бы ни изменилось лицо Земли за истекшие годы, как никогда не устареет история подвигов человеческого гения.

Мы любим живой и легкий язык французского писателя, полный юмора, блестящих сравнений и чудесных лирических отступлений. Мы никогда не устаем следить за необычайными приключениями его героев — находчивых, бесстрашных и благородных. И каждый раз, закрывая его книгу, мы чувствуем, что он вдохнул в нас оптимизм и веру в беспредельное могущество человека.

Мы любим Жюля Верна за то, что он был первым, кто открыл читателям поэзию науки, романтику и героику научных подвигов, кто повел читателей в творческую лабораторию ученого, изобретателя, кто позвал людей завоевывать будущее.

Патриот, считающий Францию вождем мирового прогресса, Жюль Верн в то же время был чужд национальной и расовой ограниченности. Ему мало было Франции и Европы, — ему нужен был весь земной шар, чтобы показать могущество и труд человека любой национальности, с любым цветом кожи. Охотник готтентот Мокум, рабыня Зерма, негр Геркулес, австралийский туземец Толине, индианка Ауда, турок Керабан, действующие лица романа «Треволнения одного китайца» — все они стоят наравне с европейцами и американцами. А индиец Немо и негр Наб поставлены даже выше: один — как великий борец за свободу, другой — как участник утопической коммуны на Таинственном острове. И мы любим Жюля Верна за его гуманизм, за его патриотизм и интернационализм.

Но больше всего мы любим Жюля Верна за то, что он широко распахнул дверь в литературу науке, технике и новым героям.