Три жизни Жюля Верна

Вдали от европейских бурь, в Соединенных Штатах, где когда-то Роберт Оуен и икарийцы создавали свои коммуны, на берегу Тихого океана, доктор Саразен, наследник миллионов индийской княгини, строит идеальный город Франсевилль. «Мы сделаем гражданами нашего города честных людей, которых душит нужда и безработица, — говорит он. — у нас же найдут убежище и те, кого чужестранцы-победители обрекли на жестокое изгнание, у нас изгнанники, добровольные и невольные, найдут применение своим способностям, своим знаниям; они внесут в наше дело духовный вклад более драгоценный, чем все сокровища мира. Мы построим прекрасные школы, которые будут воспитывать молодежь, руководствуясь мудрыми принципами высокой моральной, умственной и физической культуры, и это обеспечит нам в будущем здоровое, сильное и цветущее поколение».

План этого идеального города принадлежит самому Жюлю Верну, воплотившему в нем самые гуманные, самые передовые идеи Сен-Симона, Фурье, Кабе о городах будущего. А в словах его об изгнанниках «добровольных и невольных» легко угадать затаенную мысль о судьбе мучеников Парижской Коммуны. Ведь среди четырнадцати тысяч заключенных и изгнанных коммунаров были его друзья.

Второй герой романа, профессор Шульце, — олицетворение свирепых сил, которые Жюль Верн не мог назвать, сил, которые мы именуем капитализмом. Урвав половину наследства Саразена, профессор Шульце рядом с Франсевиллем строит «идеальный город» капитализма — чудовищный военный завод с тюремной дисциплиной, где все поставлено на службу разрушению. С какой ненавистью говорит Шульце о строителях утопического города, с какой жестокой радостью мечтает он о массовых убийствах ни в чем не повинных мирных жителей, женщин и детей! В своих арсеналах он накапливает невиданные снаряды — своего рода атомные бомбы XIX века, «способные охватить пожаром и смертью целый город, объять его со всех сторон бушующим неугасимым огнем». И в самом сердце своего «стального города», на вершине циклопической Башни Быка, словно символ «творческих сил» капитализма, он ставит чудовищную пушку, направленную на Франсевилль. Один ее выстрел должен наполнить город огнем и смертью и превратить в трупы сто тысяч человек!

Но центральная фигура романа не Саразен и не Шульце. Ведущий образ книги — молодой француз, инженер-эльзасец Марсель Брукман. Марсель — это мечта Жюля Верна о поколении завтрашнего дня, недаром он сделал его ровесником своего сына Мишеля. Смело, бесстрашно проникает Марсель в самое логово зверя, чтобы выведать страшные тайны Стального города. Но он думает не о том, чтобы уничтожить город капитализма, а мечтает овладеть им, сочетать мирные стремления жителей Франсевилля с промышленным могуществом Стального города, изготовлять на его заводах не пушки и другие орудия истребления, но сельскохозяйственные машины и промышленное оборудование.

Будущий мир должен опираться не на мечту, а на реальное могущество техники и промышленности капитализма, утверждает Марсель Брукман.

И Жюль Верн всем ходом событий в романе подтверждает: да, он прав! «Франсевилль благоденствует и процветает, у него нет завистников, ибо он наслаждается заслуженным счастьем, а его сила внушает уважение всем любителям бряцать оружием на чужой территории», — эта фраза заключает книгу.

Жюлю Верну исполнилось пятьдесят лет. Он мог отпраздновать тридцатилетие отъезда из родного Нанта и пятнадцатилетие выхода в свет романа «Пять недель на воздушном шаре». Он достиг гораздо большего, чем мог мечтать. Что из старых желаний оставалось неудовлетворенным? разве только детская мечта о кругосветном путешествии…

Всемирная слава

Первые годы пребывания Жюля Верна в Амьене были для него временем подавленных настроений, разочарований и горестных раздумий. В его памяти вставал великий Сорок восьмой год, первые годы расцвета его творчества, полного, быть может и наивного, но такого радостного оптимизма, Коммуна, возникшая на черном фоне реакции как великолепная вспышка пламени…

Весь этот свет, огонь и радость ушли вместе с ветром, который, как холодный борей древних греков, оледенил мир вокруг писателя.

Где-то далеко были друзья писателя, унесенные этим ветром. Элизе Реклю, великий ученый, прославленный во всем мире, скитался где-то на чужбине; Луиза Мишель томилась в жестокой ссылке на Новой Каледонии; Паскаль Груссе, бежавший с каторги, поселился в Англии. Где-то далеко был Надар, еще дальше — юность, полная веры и прекрасного энтузиазма.

Что оставалось ему? Только работа, которая всегда была его борьбой, а с этого времени стала главным содержанием его жизни.

Весь нерастраченный жар души, все накопленное за многие годы, все мысли, которые он хотел передать будущим поколениям, писатель вкладывал в свои книги.

В эти годы Жюль Верн писал необыкновенно быстро, словно боясь утерять какой-то найденный секрет. Нередко он начинал сразу несколько романов, бросал их, переходил к новому, снова возвращался… Все это походило иногда на поиски утраченной молодости…