Триада

Я схожу с ума, никакого Кирилла и мальчика на вокзале никогда не существовало. Я вломилась в чужую квартира и напилась до беспамятства паленым шампанским. А всё потому, что не смогла сказать «нет» своей тете. И весь этот бред, описанный в первом пункте, всего лишь ночной кошмар.

Я захлопываю ежедневник, хрустя переплетом. От него пахнет типографской краской, мой любимый запах. На телефон приходит эсэмэска. Неужели отец вспомнил обо мне и решил поздравить? Нет, всего лишь новый «запрос на отправку сообщений» в моем старом аккаунте в «ТикТоке». Пользователь с простым и лаконичным ником – «К». Руки трясутся, я разворачиваю сообщение:

К: Расскажи мне поподробнее о своем сводном брате.

У меня есть только одна версия того, что со мной произошло. Я открываю дневник и зачеркиваю второй пункт.

2 января

Я отворяю входную дверь, и меня тут же обдает горячей липкой духотой. Разуваюсь в узком коридоре, заставленном коробками – мать так и не разобрала их, когда мы съехали от отца почти девять лет назад, возможно, не теряя надежды на возвращение. Из кухни доносится громкое чириканье. За два дня моего отсутствия вода в поилке у канарейки пересохла, батареи шпарят на все сто градусов, отчего бедной птице в Новый год пришлось мучиться от жажды.

– Что бы ты делал без меня, Владик? – говорю я, любуясь повеселевшей желтой канарейкой. – Твое счастье, что им не удалось меня отравить. Кишка тонка.

В квартире остались жить только мы вдвоем. Если со мной что-то случится, Владик этого буквально не переживет. Однажды нас с матерью попросила присмотреть за ним соседка перед отъездом куда-то заграницу, но она так оттуда и не вернулась, поэтому ответственность за него легла на мои плечи. Звали его прежде просто Птицей, меня это совершенно не устроило, отчего я переименовала во Владика в честь моего тогдашнего школьного краша.

Совсем недавно в трехкомнатной квартире жили три поколения женщин нашей семьи. Когда мы переезжали в бабушкину хрущевку, ремонт сделали только в моей спальне. Мать считала, что пожилым людям строго противопоказаны любые перемены. Деньги у нас были, на них мать преобразовала одну из комнат до неузнаваемости. Выбелила стены, выбросила всю старую рухлядь, заменив её, модной в те годы, корпусной мебелью, поставила новую кровать с высоким матрасом и вместо хрустальной люстры установила разноцветную подсветку по периметру, отчего дверь моей комнаты стала служить порталом между двадцатым и двадцать первым веком.

Выдернув перегоревшую гирлянду из розетки, я сажусь вместе с ней на кровать не в силах понять, что мне делать дальше. Сообщение от «К». так и осталось непрочитанным на моем телефоне. Меня раздирает любопытство и негодование: как только он мог после всего, что наделал, задавать мне идиотские вопросы? Если, конечно, это действительно он, но больше загадочным «К» быть некому. Хорошо бы рассмотреть       его профиль, но я не хочу высвечиваться у него в «Просмотрах». Буду делать вид, что мне все равно.

Уехать из Москвы первым поездом у меня была ещё одна причина – собраться к своему первому рабочему дню. Однокурсница, улетевшая на зимние каникулы к родителям, попросила подменить её. Она работала продавцом в торговом центре. Последнее, на что бы я сама когда-либо пошла, но отказывать людям я так и не научилась, тем более тем, кто часто дает списывать конспекты. Мне нужно погладить форму. Если Карине она была в обтяжку, то на мне фирменная рубашка-поло висела как на вешалке, предательски выдавая каждую складку. Достав запылившийся утюг с полки, который не трогали женские руки со смерти матери, я принимаюсь неуклюже отглаживать красную рубашку. Если мать отпаривала даже трусы, то я так и не научилась пользоваться утюгом. Тем более, последнее время я вовсе не выходила из дома без лишней надобности и наряжаться мне было ни к чему. На секунду кажется, что из кухни запахло жареным чесноком и зашипело оливковое масло. Вот-вот меня позовут обедать пастой с морскими гребешками, которая будет комично смотреться в советской обстановке, где все поверхности покрыты белыми вязаными салфетками. Аромат становится резче, но это всего лишь жирные соседские котлеты.

На телефон приходит оповещение, я вздрагиваю. «Вам понравился парк Фестивальный? Оцените его в нашем приложении». На экране высвечивается маршрут, по которому я якобы ходила ночью первого января. Навигатор проследил траекторию движения телефона от вокзала до середины парка, где он пробыл часов пять, а затем его забрали и принесли на Пролетарскую. Чудесным образом аккумулятор не успел разрядиться за это время. Айфон, который мне пришлось продать, чтобы оплатить накопившиеся долги за коммуналку, давно бы сдох, ещё до курантов.