Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Моисей Веченая — это какой-то яростный пророк Апокалипсиса, не столько повелевающий кровавому Красному морю расступиться перед народом Израиля, которого и нет на картине, сколько возвещающий и прозревающий какую-то грандиозную кровавую катастрофу. Должен сказать, что мрачный апокалиптизм этой картины не характерен для творчества хорватских мастеров наивного искусства, как и для примитивистов в целом. Их художественные миры, как правило, пронизанные духом инобытийности, достаточно оптимистичны и наполнены радостными эсхатологическими ожиданиями. Полагаю, что их работы можно сейчас посмотреть и в Интернете, и настоятельно советую всем это сделать. Получите большое эстетическое наслаждение от многих из них. Здесь я привел наиболее интересных для нашей темы и сильных в художественном отношении мастеров. Однако их значительно больше, и у многих из них дух, близкий к сюрреальному, выражен художественно очень ярко. Наиболее значимые работы югославских примитивистов можно увидеть в хорошем воспроизведении хотя бы в достаточно старой монографии, привезенной мною когда-то из Югославии с одной из выставок этих мастеров: Tomashevich N. Naivni slikari Jugoslavije. Beograd, 1978.

378. В. Бычков

(22.10.15)

Очередной перерыв в писании вызван был нашим с Л. С. вчерашним посещением выставки Валентина Серова в Третьяковке. Большая ретроспектива к 150-летию со дня рождения. Выставку ждали, поэтому я, еще не отдышавшись от итальянских музеев и храмов, поспешил посетить и ее. Должен признаться, что, кажется, зря поспешил. Нужно было несколько выждать. После эстетического гурманства в пространствах бесчисленных шедевров ренессансного искусства наш Серов не произвел сегодня, увы, должного впечатления. Между тем я с юности люблю этого художника как прекрасного живописца, активно способствовавшего наряду с Коровиным и некоторыми другими мастерами того времени существенному раскрепощению цвета и света в нашей живописи. Сейчас вдруг почему-то на первый план в моем восприятии выплыли негативные аспекты данной ретроспективы и творчества самого Серова. Как-то неприятно поразило обилие посредственных портретов власть предержащих того времени, начиная с наших батюшек-царей и кончая множеством придворной знати и дам. И Серов писал их с юности, практически с 22-летнего возраста, когда он создал свою главную работу «Девочку с персиками», сразу стал известен и каким-то образом оказался при дворе. Поражает внутренняя пустота большинства из этих портретов, которую художнику не удается сгладить даже иногда очень хорошей живописной проработкой роскошных одежд и интерьеров. Раньше в таком обилии заказные портреты не экспонировались на выставках Серова, и это было мудрым решением устроителей.

Правда, сегодня в художественной стороне живописи мало кто смыслит, поэтому (хотя и не только, конечно) очередь на выставку стоит огромная. Все-таки один из знаменитых наших живописцев. Мы пришли с утра и прошли спокойно, а уже к часу дня хвост очереди вытянулся длиннее, чем неделю назад подобный у Уффици. Это свидетельствует прежде всего о голоде в России на хорошее искусство. Последний год был особенно скудным на какие-либо значительные выставки.

Конечно, на выставке немало и прекрасных работ, в том числе и портретов, но все это хорошо известные, практически хрестоматийные произведения из постоянных экспозиций Третьяковки и Русского музея. Между тем и в них сегодня кое-что не удовлетворяет меня. В частности, нарочитая незавершенность некоторых вещей и излишняя пастозность, сейчас несколько уже режущая глаз. В юности мы воспринимали эти приемы как новаторские в русской живописи (они таковыми и являлись в свое время) и однозначно позитивные. Однако сегодня я вижу, что Серов нередко использует их как модный по тому времени инвариант, далеко не всегда убедительный сточки зрения организации той или иной картины в целом. Иногда нарочитая незавершенность и чрезмерная пастозность выглядят просто как небрежность. В частности, белый рукав рубашки на известном портрете Константина Коровина (1891), выполненный небрежно набросанными крупными пастозными мазками, сейчас неприятно режет мне глаз. Вероятно, моя оптика еще не перестроилась после ренессансных шедевров, и надо было идти на выставку Серова через месяц. Придется пойти еще раз где-нибудь в декабре. Удастся ли преодолеть некоторую неожиданную неприязнь к ряду работ, возникшую сейчас, не могу знать. Он, без сомнения, большой мастер, но, увы, кажется, тем не менее, далеко не дотягивает в художественности до старых мастеров. Между тем внимательное изучение выставки показывает, что почти все свои живописные приемы он блестяще продемонстрировал уже в «Девочке с персиками». Дальше шла только разработка и модификация их в разных направлениях, но что-то принципиально новое он показал только в конце жизни в некоторых живописных работах и в крупной графике («Похищение Европы», «Ида Рубинштейн») под влиянием Матисса и других французских современников.