Трясина

– За твое здоровье, – ответил Викинг.

Они чокнулись, не сводя друг с друга глаз. Она пила большими глотками. Он кивнул в знак одобрения.

– Пьешь как истинная жительница Норрланда, – сказал он. – Где ты такому научилась?

– Долгими упорными тренировками, – ответила она и отошла к плите. – Зато готовлю я не очень. Любишь котлеты с луком?

– Мое любимое блюдо, – сказал он, ощущая, что это истинная правда. Сейчас он съел бы и горсть речных камешков – и ему бы понравилось.

– Возможно, не самая уместная еда на Пасху, но я не в восторге от яиц.

Викинг любил яйца, но ничего не сказал. Котлеты оказались немного подгоревшие, но хорошо приправленные. Немного похожи на те, что жарила его мама. Карин тоже была повариха так себе.

Он спросил, слышала ли она что-нибудь от полиции. Она ответила отрицательно и допила свой бокал.

– Как ты думаешь, они будут искать грабителя? – спросила она.

– Искать они должны, – ответил он, – но насколько настойчиво они будут это делать, зависит от того, сколько у них других дел. Что сказал твой начальник?

Она поморщилась.

– Кстати, – проговорила она и поднялась. – Я должна отдать тебе деньги…

– Да не к спеху, – ответил он, но она уже вышла в прихожую и рылась в какой-то сумке. Вернулась с тысячной и пятью сотенными в руке.

– Вот, – сказала она. – Спасибо, что одолжил.

– Но ведь там было не так много, – возразил он.

– Да нет, – ответила она. – Слесарь, такси и все остальное.

Он неловко взял купюры, достал из заднего кармана бумажник и засунул их туда.

– Спасибо, – произнес он.

– Это я должна тебя благодарить, – ответила она, глядя ему прямо в глаза. – Что бы я без тебя делала?

Лицу стало горячо, он опустил глаза в тарелку. Боковым зрением увидел, как она засунула в рот большой кусок котлеты.

– Послушай, это правда, – заговорила она, прожевав, – то, что ты сказал тому полицейскому? Что твой папа – шеф полиции?

– Да, – ответил он и отпил из своего бокала. – В Стентрэске, в Норрботтене.

Она разлила остатки из бутылки.

– Там красиво?

Он растерялся. Народ обычно спрашивал, где это, очень ли там холодно, как он вообще выдерживает.

– Да, – ответил он. – На мой взгляд, там очень красиво. Город расположен в долине между двух невысоких гор, на реке Питеэльвен. А всего в полумиле ниже по течению водопад Стурфорсен.

Она поднялась и подошла к холодильнику, достала еще бутылку. Показала ему с вопросительным выражением на лице.

– Давай, – сказал он.

Открыв бутылку штопором, она протянула ее ему. Он прочел на этикетке: «Leibfraumilch». Молоко любимой женщины.

– Стало быть, ты тоже решил стать полицейским?

– Зачем менять удачную концепцию? – спросил он.

Она рассмеялась.

– А ты? – спросил он. – Ты откуда родом?

Она улыбнулась и пригубила вина.

– Я родилась в Дохе, – ответила она. – В Катаре.

Он почувствовал, как глаза у него округлились. Он не знал, где находится эта страна, а про такой город и вовсе не слышал.

– Полуостров между ОАЭ и Бахрейном, – пояснила она, словно поняв его замешательство. – Мой папа был дипломат, там находилось их представительство.

– Вау, – произнес он, мгновенно почувствовав себя пещерным неандертальцем. – А как… каково было провести детство в таком месте?

– Да я и не помню. Мне было полгода, когда его перевели в Бангкок. Там моя мама умерла.

Он положил приборы.

– Как печально, – сказал он.

Она грустно улыбнулась и опустила глаза в тарелку, погоняла вилкой кусок вареной картошки по сливочному соусу.

– Туда приехала бабушка, она и вырастила нас с братом, – ответила она. – Так что мое детство прошло с ней, можно так сказать.

– В Бангкоке?

– Среди прочего. И в Анкаре и Найроби.

– Вау, – снова произнес он.

В кухне стало тихо, он не знал, что еще сказать.

Она шумно сглотнула.

– Все это было совсем не так гламурно, как ты себе представляешь, – негромко проговорила она. – Папа так и не стал послом или кем-то в этом роде. Его кидали то в одно, то в другое второразрядное представительство – вероятно, потому что он много пил. Иногда он работал пару лет в Sida[9] или каком-нибудь торгпредстве. Мы с братом ходили в плохие международные школы, где нас ничему особо не научили. То, что я знаю и умею, нигде не применимо…

– Ты умеешь наливать пиво, – сказал он и тут же готов был откусить себе язык, но она не обиделась. Вместо этого она от души рассмеялась.

– Да, черт подери, в этом ты прав, – сказала она. – Выпьем за это!

Они снова чокнулись бокалами.

– Лучше ты расскажи, – заговорила она. – Водятся ли в Стентрэске грабители и бандиты?

– К счастью, да, – ответил он. – Иначе папаша сидел бы без работы.

Она засмеялась еще громче, так что глаза превратились в щелочки, и выступили слезы. Когда смех отзвучал, она вытерла пальцами уголки глаз.

– Ну ладно, – сказала она, – кто был самый большой преступник, которого ты задержал?

– Я учусь в Сёренторпе первый семестр, гоняться за преступниками я еще не начал.

– Хорошо, а твой папа?

– Самое крупное преступление, которое он расследовал?

Хелена подлила ему еще, он откинулся на спинку стула, немного подумал.

– Должно быть, взлом сейфа в Калтисе, – проговорил он. – Слышала о таком?

Она покачала головой.