Трясина. Год Тысячный ч.1-2 (СИ)

- Не нужно скандалить, мышка моя, - сказал он. - Никто тебя не услышит. Даже дьячок. Он нынче оглох и ослеп, а заодно и онемел.

Судья поволок её к выходу. Девочка отчаянно отбивалась. Сквозь шубу судья чувствовал прикосновения её юного, гибкого тела. Внезапно в нём разгорелась похоть. Он замер. А чего, собственно, ждать? На улице девчонка может вырваться и удрать, а в храме никого нет, кроме этого калеки. Но он ведь нам не помешает, верно? Судья развернулся и потащил девочку в боковую часовенку, где горела лампада. Втолкнув её внутрь, он начал стаскивать с себя бобровую шубу. Воспользовавшись моментом, девочка рванулась к выходу, но судья преградил ей дорогу.

- Давай не будем ссориться, синичка моя, - сказал он. - Ты должна вести себя хорошо, иначе будешь наказана.

Он ухватил девочку за платье и швырнул её на пол. Тонкая ткань с треском разошлась под его пальцами. В полумраке судья увидел её бледное плечо. Он склонился над ней и, дрожа, начал расстёгивать пуговицы сюртука. Девочка отчаянно колотила его кулачками по лицу и груди. Сыпавшийся на судью град ударов ещё сильнее распалял его желание.

Судья так и не понял, откуда взялся убийца, ринувшийся на него из темноты. Краем глаза он заметил тускло сверкнувшее лезвие. Инстинкт самосохранения был развит у него отменно. Судья шарахнулся в сторону. Лезвие просвистело мимо и со скрежетом чиркнуло по каменному полу, едва не сломавшись. Судья оттолкнул девочку и бросился бежать. Кто-то ухватил его за ногу, и он почувствовал острую боль в правой голени. Его сапог стало заливать чем-то горячим, густым и липким. Завизжав, судья рухнул на пол. Он уже не чувствовал боли. Его захлестнул животный ужас. Приволакивая раненую ногу, судья пополз к выходу. Чьи-то пальцы вцепились в его редеющие волосы. Голова его запрокинулась кверху, и взгляд устремился на тёмные хоры.

- Спасите... - прохрипел судья.

Его горло будто обожгло огнём, он захлебнулся кровью, и наступила кромешная тьма.

Ян отбросил нож и поднялся на ноги.

- Нара! - позвал он.

Девочка не отвечала.

- Нара, где ты?

Он вытянул перед собой руки и сделал шаг. Выругался вполголоса, натолкнувшись на скамью.

- Я здесь... - услышал он.

Нара сидела на полу часовни, сжавшись в комок. Ян опустился перед ней на колени и коснулся её плеча. Его пальцы пробежали по её лицу. Девочку слегка колотило, но она не плакала.

- Он ничего тебе не сделал? - спросил Ян.

- Нет. Только платье порвал.

- Нара, нужно уходить. Нам нельзя здесь оставаться. Понимаешь?

Она кивнула и поднялась на ноги, придерживаясь за Яна.

- Что с ним? - прошептала девочка, когда они проходили мимо бездыханного тела, лежащего между скамьями.

- В обморок упал. Идём скорей, пока не оклемался.

Когда храм опустел, тени в нишах стен зашевелились. Красноватый огонёк лампады, теплившейся в боковой часовне, вдруг раздвоился. Затем их сделалось четыре...шесть...двенадцать...и вскоре уже целые вереницы глаз двигались вдоль боковых нефов. Двуногие фигуры, безобразно скорченные и ссутуленные, одна за другой выныривали из темноты между колонами. Они напоминали одновременно волколаков и гиен-оборотней, но в их облике всё же было больше человеческого, чем звериного. В неясном свете фонарей, лившемся сквозь стрельчатые окна, видны были их безволосые осклизлые тела, клочковатые гривы, заострённые, как у гончих, уши и оскаленные пасти, с которых стекала тягучая слюна. Вскоре их собралась целая стая. Мерзко хихикая и что-то лопоча, они прыгали с одной скамьи на другую, подбираясь всё ближе к безжизненному телу, распластанному на полу храма.

Лемар - Человек в чёрном

- Где корона Солнца?

- Унесли драконы.

- А где ясный Месяц?

- Да в трясину канул.

- Куда звёзды делись?

- Вороньё склевало.

- Где твоя лучинка?

- Сгорела, погасла...

Они долго бежали по узким, запутанным улочкам, не разбирая дороги, прочь от злополучного храма. Нара тащила Яна за руку - свой посох он где-то обронил, возможно, оставил его в храме. Там же, где и нож. Оставалось лишь полагаться на зрение Нары, а она, похоже, заблудилась окончательно. Потом, выбившись из сил, они брели наугад, пока не оказались в каком-то отдалённом квартале, где не горело ни одного фонаря, а мостовые были выложены не камнями, а досками, вмёрзшими в застывшую грязь. Вдоль улиц громоздились двухэтажные деревянные бараки, многие из которых выглядели заброшенными. Их ветхие стены, кое-как подпёртые шестами и брёвнами, опасно кренились и нависали над мостовыми, едва не заваливаясь друг на друга.

- Как хромоножки, которые стоят, опираясь на костыли, - сказала Нара, разглядывая покосившиеся бараки.